Еще одна «образовательная революция» — реформа образования или разрушение?

Каждое государство на определенных этапах своего развития проводит реформы в различных сферах общественной жизни. Они должны обеспечить ускорение общественного развития, способствовать выходу на новые высоты, достижению прогресса в соответствующих сферах. И всегда существует риск ошибиться, получить результат, противоположный тому, на который рассчитывают авторы и инициаторы изменений. По моему мнению, наиболее рискованными являются реформы в области медицины и образования, ведь в случае неудачных преобразований изменить последствия трудно или даже невозможно, — из-за ошибок медицинской реформы может произойти невосполнимая потеря здоровья или даже жизни, а неудачное реформирование образования может исковеркать судьбу целого поколения.

Именно поэтому любые «революционные» изменения в этих сферах должны быть особенно продуманными и согласованными как с профессионалами, практиками и учеными соответствующего профиля, так и с большинством общества, являющегося пользователем соответствующих услуг — медицинских или образовательных. При этом следует учитывать не только «импортированный» опыт (порой без надлежащего его анализа), но и отечественные традиции, особенности. Вспомним бессмертные шевченковские «і чужому навчайтесь, й свого не цурайтесь...»

Не буду говорить о медицинской реформе, я не специалист в этой сфере. Но об отрасли образования, имея 39-летний педагогический стаж (из них 34 года преподавания в одной школе), звание Заслуженного учителя Украины (за победу в конкурсе «Учитель года-1999» по специальности правоведение), степень кандидата педагогических наук, опыт стажировки и знакомства с системами образования США, Германии, Франции, Нидерландов и целого ряда других государств, считаю возможным высказать свою точку зрения именно как профессионала-практика.

Речь идет об известном Законе Украины «О среднем образовании», принятом в августе прошлого года и названном «реформаторским». Он действительно полностью меняет существующую систему школьного образования. К сожалению, в нашей стране стало уже недоброй традицией, когда коренные реформы принимаются без соответствующей проверки, экспериментов, в погоне за «моделями передовых государств». При этом очень часто не учитываются ни особенности нашего государства, ни существующие традиции, ни, наверное, главное — финансовые и организационные возможности.

Наряду с некоторыми положительными моментами закон порождает ряд проблем, которых «за занавесом» пандемии большинство педагогов, а тем более родители нынешних школьников не заметили. Одна из самых болезненных, по моему мнению, проблем пока не привлекла к себе особого внимания, но она не менее сомнительна и опасна для развития нашего образования. Речь идет о разделении на начальную (1–4 классы), базовую среднюю (5–9 классы) и полную (10–12 классы) школу. Считаю, что делать такое разделение обязательным нецелесообразно и даже опасно по нескольким причинам.

С одной стороны, при этом игнорируется то, что существующие школы в основном строили и создавали именно как школы для учеников с 1-го по 11-й класс. Соответствующим образом проектировались помещения, необходимые для всех возрастных групп, поставлялось оборудование, формировались библиотеки. Конечно, можно предусмотреть перевозку парт или столов, учебных принадлежностей, книг из библиотек и прочего, но ведь недаром говорят, что переезд можно приравнять к пожару. В каком состоянии мы получим все это на новом месте, нетрудно представить, не говоря уж о финансовых затратах, — не уверен, что они заложены в бюджете или будут заложены в последующие годы. А отыщутся ли деньги на приобретение нового оборудования, мебели, принадлежностей, очень сомнительно.

С другой стороны, авторами изменений не учтен психологический аспект. Каждому, кто переходил в новую школу сам или переводил своего ребенка, знакомо волнение, связанное со сменой коллектива, привыканием к новым учителям. Не зря существует понятие адаптации при переходе в пятый класс, когда дети после начальной школы, где у них преподает в основном один учитель, сталкиваются с предметной системой преподавания. Понятно, что бывают ситуации, когда сменить школу необходимо — переезд, проблемы в старой школе со сверстниками или учителями. Но заставлять всех детей трижды за время обучения переживать психологический стресс смены коллектива и учителей не будет лучшим решением.

Не могу не обратить внимания и на потенциальную коррупционную составляющую вопроса. Ведь о проблемах приема в школу пишут немало, и даже новая система приема по территории обслуживания не решила их полностью. Известны технология оформления аренды квартиры вблизи от «престижной» школы и другие варианты, используемые ныне. Но если сегодня большинство родителей один раз решают проблему приема, оформляя детей в первый класс, то теперь законодатель предлагает столкнуться с этим каждому родителю трижды за время обучения ребенка в школе!

К тому же во многих школах существуют еще и внеклассные занятия детей, существенно отличающиеся в разных заведениях. В одной школе это хор или театральный кружок, в другой — туристский клуб, в третьей — школьная футбольная команда, в четвертой — дебатный клуб. Каждое такое занятие, кроме всего прочего, требует определенной, порой создаваемой годами и десятилетиями, материальной базы и, главное, наличия квалифицированного педагога-руководителя, который полностью отдает себя этому делу (как правило, наряду с основной работой — преподаванием какого-либо предмета) и может заинтересовать учеников. И принудительная смена школы лишит детей возможности заниматься любимым делом, достигать высокого уровня в этой деятельности.

Не говорю уже о чувствах учителей. Не уверен, что среди авторов и ярых защитников новелл закона много тех, кто прошел путь со своими учениками от 10-летних пятиклашек до 16–17-летних выпускников как учитель, а тем более как классный руководитель. Не буду тратить время на объяснение этих чувств — это надо пережить самому. Скажу только, что, как классному руководителю, мне дважды пришлось провести своих учеников по этому пути, со своими выпускниками (а первый мой выпуск был в 1992 году) общаюсь постоянно, учу уже детей некоторых из них. Так что хорошо понимаю эти чувства, и мне жаль, что нас, учителей, лишают этой возможности — видеть результаты своего труда.

Под угрозой и традиционная семейная преемственность, когда старшие братья и сестры с гордостью вели в школу младших членов своей семьи. Не зря в правилах приема в школу указано, что в нее безусловно принимают младших братьев и сестер тех, кто уже в ней учится. Но это не только красивая картинка — старшие за руку с младшими. Для многих семей это и решение проблемы попадания младших в школу и их возвращения домой, пока родители на работе, и психологическое спокойствие младших, когда рядом в школе старший брат или сестра.

А кроме всего, сейчас уже появились сообщения о том, что количество школ, принимающих десятиклассников, резко сократится. К сожалению, побаиваюсь, что среди основных факторов при решении этого вопроса — наличие денег для финансирования старшей школы. Но куда должны пойти те, кому не хватит места? Ведь не секрет, что система профессионального образования в настоящее время находится в состоянии коллапса, в значительной степени просто уничтожена после прекращения существования многих предприятий, которые были базовыми для профессиональных учебных заведений, а также из-за стремительного роста числа высших учебных заведений, в том числе сомнительного уровня.

Если же говорить о заведениях предвысшего образования, то они есть далеко не в каждом населенном пункте, а существующие имеют ограниченные возможности поселения студентов из других населенных пунктов, к тому же привлекательность их также значительно снизилась в последние годы. Поэтому проблема устройства выпускников девятых классов после проведения запланированной реформы обещает немало сложностей.

Еще одна возможная проблема носит двусторонний характер. Реформа предусматривает обязательное профильное обучение в старшей школе. Не говоря о неготовности значительной части учащихся в 9-м классе определиться с профилем своего обучения и будущей деятельности, что приведет к расходованию «профильных» часов, средств и усилий зря и дальнейшему еще более широкому обращению к репетиторам для подготовки к ВНО, может возникать и организационно-кадровая проблема.

С одной стороны, существует опасность концентрации самых сильных учителей в немногочисленных после реформы лицеях — заведениях для учеников старшей профильной школы. Но на какой базе тогда будут работать эти учителя, какой «человеческий материал» они получат из обескровленных гимназий (заведений для учащихся 5–9 классов)? С другой стороны, не каждый учитель (особенно много лет проработавший в одной школе) захочет менять привычную школу. Следовательно, не в каждой школе, которая станет профильной, найдутся сильные учителя по всем или большинству направлений. Даже сейчас в каждом городе, районе, поселке хорошо знают, в какой школе лучше преподается математика, где — иностранный язык, где — история. И дети, которые определились с будущим жизненным путем, порой идут именно к этим сильнейшим педагогам. Но они это делают по собственному желанию, а не по принуждению! Неужели мы снова загоняем всех детей в «счастливое детство» железной рукой закона?

Что, по моему мнению, стоило бы изменить? Оставить право школам, органам управления образованием самостоятельно решать, будет школа единственной или станет обучать только определенную возрастную категорию. Возможно, какое-то количество школ (в случае восстановления системы профессионального образования и повышения его престижности с одновременным существенным уменьшением количества высших учебных заведений и приема в них) действительно превратятся в школы начального и среднего звена. Какие-то (как было и раньше, вспомним знаменитую киевскую физико-математическую школу №145, в которой всегда учились ученики только старших классов, сейчас с 9-го, а раньше с 8-го, физматлицеи в Киеве, Львове и т.д.) будут набирать профессионально ориентированных учащихся в старшую школу. Но останется и возможность существования традиционной для нашего государства целостной школы. Кроме того, следовало бы оставить наряду с математическим, историческим, филологическим и другими профилями существующий сегодня общий профиль обучения для тех детей, которые еще не определились со своим будущим, а таких, к сожалению, в девятом классе большинство.

Проблема реорганизации школ еще только надвигается, и пока ее не осознало большинство тех, кого она коснется. А коснется она практически каждого жителя Украины, и задуматься об этом стоит сейчас, потому что потом будет уже поздно.

Однако в законе есть и другие, мягко говоря, сомнительные новеллы.

Вспомним хотя бы норму о срочных договорах с учителями пенсионного возраста, не только проявляющую неуважение к этим самым учителям, но и не объясняющую, откуда возьмутся молодые учителя, для которых, по мнению авторов этой нормы, надо освобождать места. Ведь заработная плата учителя остается не очень привлекательной, особенно у начинающих, и молодежь не стоит в очереди на школьные рабочие места. Выпускники многочисленных педагогических высших учебных заведений, сейчас гордо носящих название «педагогические университеты», в основном идут вовсе не в школу (вспоминаю далекий уже 1985 год, когда из почти 120 выпускников моего истфака Киевского пединститута всего несколько человек не пошли в образование, да и сейчас более 60 моих однокурсников продолжают свою педагогическую деятельность).

А с учетом очередной отсрочки предусмотренного законом введения минимума зарплаты педагогического работника надежды на изменение ситуации призрачны. Примечательно, что на повышение заработных плат прокурорам (с аргументацией «предусмотрено законом»), установление заоблачных зарплат судьям, работникам многочисленных новосозданных и не слишком эффективных антикоррупционных органов деньги в бюджете нашли, а вот учителя, другие педагоги — вне игры. Как будто статья 60 Закона Украины «Об образовании» уже не действует либо же она более низкого качества, чем «прокурорский» закон. Также нашли деньги на существование созданных в последние годы органов в сфере образования — Национального агентства квалификаций, Национального агентства по обеспечению качества высшего образования, образовательного омбудсмена, Государственной службы качества образования Украины.

Очень прогрессивной авторы закона считают норму об ограничении времени пребывания на должности директора заведения общего среднего образования — не более двух сроков по шесть лет. Мой педагогический стаж — 39 лет, я знаю многих директоров школ не только Киева, но и из других уголков страны, бывал во многих известных на всю Украину и за ее пределами школах и глубоко убежден: создать действительно хорошую, современную, комфортную для детей школу может только руководитель, который видит перспективу. А будет ли такая увлеченность у директора-временщика? Конечно, существуют негативные примеры, когда директор становился тираном, пытался подмять под себя коллектив, не уважал ни учеников, ни учителей, но человеку, ориентированному на подобные действия, хватит нескольких лет.

А вот чтобы создать Школу с большой буквы, надо гораздо больше времени. Напомню, Василий Сухомлинский возглавлял знаменитую Павлышскую школу 32 года, Александр Захаренко руководил Сахновской школой 35 лет, с 1988-го и по сей день руководит созданной им авторской школой в г. Южный Одесской области Николай Гузик. Смогли бы они реализовать свои замыслы за двенадцать лет, и целесообразно ли такое ограничение? К сожалению, мне известны примеры, когда после смерти или увольнения директора очень сильной школы она быстро теряла свои позиции. В чем целесообразность этой нормы, мне как педагогу-практику не понятно.

И при этом странным представляется исчезновение требования о наличии педагогического образования как для руководителя, так и для учителя. В некоторых странах (среди которых США, опыт которых мы в последнее время пытаемся копировать во многих сферах) директор школы — это сугубо менеджерская должность, тот, кто ее занимает, даже не ведет уроков, не преподает. Но целесообразен ли такой переход в наших условиях, следовало бы еще проверить на практике. Что же касается учителей, то отказ от обязательного педагогического образования, на мой взгляд, еще более сомнителен.

Изучая историю преподавания правоведения в отечественной школе, я нашел циркуляр 2005 года, когда «законоведение» (так тогда назывался правовой предмет в гимназиях) впервые пришло в среднюю школу. В нем предлагалось привлекать для его преподавания преимущественно профессиональных юристов. Но уже через несколько лет отказались от этой практики как не оправдавшей себя. И было предложено привлекать к преподаванию предмета учителей истории, оставив в гимназии только тех юристов, которые проявили достаточные педагогические способности.

Итак, возникающий у меня вопрос: каковы цель и, главное, последствия предлагаемых изменений? Будут ли они способствовать повышению уровня образования? Готовы ли мы, учителя, ученики, общество в целом, к очередной «образовательной революции»? Или все эти изменения — очередная имитация бурной деятельности, очередное копирование зарубежного опыта без надлежащего осмысления и анализа, от которых будут страдать ученики, родители, педагоги, а в будущем — все общество? От ответа на эти вопросы зависят судьбы сотен тысяч детей!