Мы помогаем России чистить ее генофонд — киборги

Парень с позывным Друг «Огонь» — спикер 13-го отдельного запасного батальона (г. Киев), боец 5-го отдельного боевого батальона (г. Донецк) ДУК ПС (Добровольческого украинского корпуса «Правого сектора») до Майдана жил в Королевстве Таиланд, работал в сфере туризма — занимался русскоязычными группами. Он шутит: «Сейчас делаю то же самое в Украине — «работаю» с российскими «туристами».

Друг «Огонь» — один из тех, кто работал на подступах к донецкому аэропорту, прикрывая киборгов, обеспечивая им «коридоры», привозя им воду и пищу, отвлекая огонь противника на себя. На встрече с легендарными киборгами, которая состоялась 11 марта в КНУ им. Шевченко, он рассказал несколько коротких историй, которые дают хоть и не полное, но живое представление о войне на Донбассе.

О духе воина

Во время наступления россиян на Пески так случилось, что пятеро наших ребят остались в окружении. На них вышла группа российских диверсантов. Самый молодой из наших солдат — восемнадцатилетний парень поставил перед собой пулемет и закричал один из лозунгов украинских националистов: «Обретешь Украинское государство или погибнешь в борьбе за него!» Это так напугало россиян, что их как ветром сдуло. Наверное, подумали, что наших там много.

О друзьях и врагах

Стоя в Песках, мы постоянно общались с бойцами 93-й отдельной механизированной бригады ВСУ. Там было много ребят с востока Украины. Когда мы с ними уже достаточно сдружились, чтобы начать откровенничать, ребята нам сказали: «Знаете, мы были против вашего Майдана, против правосеков, нам говорили, что вы дебилы, фашисты... Нас загнали сюда воевать, а вы добровольно пошли. Мы здесь стоим, а вы впереди нас сражаетесь — за Украину, за наш Донбасс. Мы на вас посмотрели, вы — правильные ребята, мы, глядя на вас, и сами уже становимся правосеками»...

На Артемовском блокпосту некоторое время стояла смена ужгородского «Беркута». Мы их полюбили, честное слово. Когда они первый раз увидели наш бусик с атрибутикой «Правого сектора», сразу же вынесли и подарили нам две бутылки водки, просто положили их нам в машину. Говорят: «Ребята, когда что-нибудь понадобится — еда, помыться, приезжайте, у нас все есть». Встречали нас как родных.

А вот на Изюмском блокпосту дежурили беркутовцы из Харькова. Они не скрывали своего враждебного отношения к нам. Говорили вслед: «Ничего-ничего, воюйте, мы за вами скоро придем».

О том, чему учит война

Война — тот сильный раздражитель, который проявляет характер человека, показывает его слабые и сильные стороны, расставляет все точки над «і».

Лично меня война научила человечности. Это когда ты оказываешь первую медицинскую помощь раненому пленному, причем не для того, чтобы потом его допросить (ты видел документы — он рядовой и все равно ничего не знает), а просто чтобы помочь человеку, спасти ему жизнь.

Война меняет всех. Кто-то становится более уравновешенным, терпеливым, учится по-христиански любить врага своего. Я лично увидел, что ребята становятся более духовными, приобщаются к вере, к разным конфессиям. Раньше военные капелланы были только у нас — в ДУК ПС и ОУН. Теперь капелланы в армии — обычное явление.

О добровольцах, российских и украинских

На самом деле мы оказываем России неоценимую услугу — помогаем ей чистить генофонд. Потому что на стороне сепаратистов воюют всякие отбросы российского общества — алкаши, наркоманы, освободившиеся зэки. Им обещают легкие деньги, обманывают, используя как пушечное мясо. Помню, мы взяли одного такого на подступах к аэропорту, он еще возмущался: «Да что ты гонишь, аэропорт уже давно наш. Мне сказали: иди в аэропорт, смени группу Гиви».

У нас же все наоборот — воевать за родную землю идут лучшие граждане. И когда они погибают — это трагедия для нации. Лучших украинских ребят пускают под орды зомби.

Наши воины-добровольцы сами себя мобилизовали, сами себя вооружили и экипировали, с помощью волонтеров. Государство нам не помогает. Если бы нам в октябре дали хоть одну серьезную тактическую бронегруппу, и мы углубились бы хотя бы на 3–4 квартала в Куйбышевском или Киевском районе Донецка и закрепились там, то, поверьте мне, сегодня как минимум половина Донецка была бы наша, оттуда не стреляла бы артиллерия. Но нам этого не дали, нам замыливали глаза этим перемирием. Нам не дали войти в Донецк и сделать то, что мы считали необходимым. К сожалению.

О героизме

Как говорит наш командир, героизм бойца начинается с халатности и тупости командира. Если же командир все продумал, все предусмотрел и правильно отдал приказ, бойцу не надо проявлять героизм, он просто должен добросовестно делать свое дело. Это обычная работа.

Об армии

Наша армия сейчас воюет по уставу 1941 года, в который вносились изменения в 1957-м и 1974 годах. Войска растянуты более чем на 400-километровый периметр зоны АТО и раздроблены по взводам, ротам, так же, как это делалось раньше: пехота — отдельно, артиллерия — отдельно. Один комбриг командует обороной по всему этому периметру. Может ли он охватить все?

Современная военная часть должна иметь свою связь, свою артиллерию, свою бронетехнику. Все части должны координировать свои действия, все должно подчиняться единой задаче. А сейчас — хаос и анархия, воюют и военные, и добровольцы, каждый отдельный командир дает отдельные приказы. Недавно был случай: встречаем разведчиков одной из частей, они спрашивают, куда мы едем. Мы ответили. Они открывают карту: «Вот здесь сидят наши, только из другой бригады. Когда будете проезжать мимо, попросите их, чтобы они по нам не шмаляли». Нет связи, нет четкой структуры, нет адекватного законодательства, которое позволяло бы действовать в условиях массовой государственной измены. Потому что сегодня в Украине действует режим внутренней оккупации и тотального саботажа.

О милиции

Местные милиционеры свою задачу понимают так: всячески притеснять бывших майдановцев, которые им испортили сытую жизнь. Стоят на блокпостах бывшие беркутовцы, которые эту задачу старательно выполняют. Почему в зону АТО не привозят нормальных следователей, нормальных оперативников из других областей, лояльных к государству, которые могли бы навести какой-то порядок — хотя бы сделать перепись оставшегося населения? Ведь если вчера в селе было 50 человек, а сегодня — уже 100, то надо понять, за счет кого произошел этот прирост населения: то ли местные жители вернулись, чтобы проверить, цело ли их имущество, то ли вражеские разведчики вошли в село. И как только уйдут — начнется обстрел.

О «любви» местного населения

Никого не хочу обидеть, но, как оказалось, Донбасс «гонит порожняк» постоянно. Местное население любит тех, у кого больше танков. Кто сегодня власть, того и любим, с ним и будем дружить и сотрудничать. Заходим в одно село, встречает нас дед: «О, ребята наши дорогие, классно, что вы пришли! Как же мы вас ждали! Вам же, наверное, расквартироваться надо? Видите большой дом? Там живет начальник милиции, хороший мужик, он вас приютит». Приходим в дом начальника милиции, там портреты Януковича по стенам, атрибутика ПР, все как полагается. Но встретил нас нормально, поселил. Где-то через три часа один из наших ребят переоделся в русского «казачка» и пошел в разведку. Идет по селу, встречает того самого деда. Тот его не узнал, принял за сепаратиста. Спрашивает наш разведчик: «Ну что, дед, как дела?» Тот засуетился: «Ой, миленькие мои! Хорошо, что вы приехали, а то к нам проклятые правосеки зашли, 12 человек. Вон там поселились». Мы этому деду сказали: «Дед, иди отсюда, чтоб мы тебя больше здесь не видели, потому что, ей-богу, застрелим. Ты конкретно неправ. Так нельзя делать».

Нам просто необходимо работать с населением, вести разъяснительную работу, проверять. Я не имею права заходить в чье-то жилье, искать оружие, но милиция же может. Конечно, для этого нужны нормальные, порядочные милиционеры, откомандированные из других областей. Обидно, но даже шахтеры, которые в свое время были движущей силой позитивных перемен, сегодня демонстрируют полную неспособность к борьбе со всей этой нечистью, которая расплодилась на донецкой земле.

О смерти

Каждый человек должен осознать, что рано или поздно он умрет. Лично меня больше всего пугает смерть в автокатастрофе, мои друзья всегда надо мной подшучивают, когда я начинаю паниковать в машине. А погибнуть в бою? Ну, может произойти и такое. Идя на войну, я хорошо понимал, что делаю, был готов погибнуть. Я о смерти не думаю. Я думаю, как заложить мину, а не как на ней взорваться, как метко выстрелить, а не быть застреленным. А еще мы между собой постоянно шутим. Эти шутки и песни, которые мы довольно часто поем, отвлекают нас от мыслей о смерти.

О будущем

После войны мы все, конечно, хотим вернуться домой. Но, думаю, не получится. Кому-то нужно будет заниматься ликвидацией последствий войны, и не только восстанавливать Донбасс, но и бороться с криминалитетом, который на фоне этого хаоса почувствовал свою полную безнаказанность. Я осознаю, что как только мы уйдем с Донбасса, там снова начнутся беспорядки, тотальный бандитизм. Там нужно основательно поменять милицию, прокуратуру, СБУ, всех оттуда вычистить и поставить новых людей — патриотов Украины. Ребята, я понимаю, что вы хотите домой, к женам, но нам отсюда уже не уйти, наша Родина теперь — Донбасс.