Генералы — об оружии и украинском оборонно-промышленном комплексе

Фронт нуждается в оружии. Россия использует в войне против Украины лучшее, что у нее есть на вооружении. Чем можем ответить мы, помимо нашего пылкого патриотизма? Пока наши зарубежные друзья решают, стоит ли поставлять Киеву оружие, Вооруженные силы Украины пользуются подлатанными изделиями оборонной промышленности времен царя Гороха, и тем, что она производит сейчас. То есть получает наша армия то, что дают, а не то, что ей действительно нужно.

Об оружии и украинском оборонно-промышленном комплексе сейчас говорят много, разные эксперты, на различных мероприятиях, но интересно было услышать об этой проблеме из уст генералов — и тех, кто еще при должностях, и тех, кто уже в отставке.

Генерал Андрей Артюшенко, заместитель директора Департамента разработок и закупки вооружения и военной техники Министерства обороны:

— На мой взгляд, развал армии и потеря боеспособности начались с того, что уважаемые политические лидеры сказали, что в армии надо служить один год. А за год невозможно обучить ни наводчика-оператора, ни механика-водителя. Эти солдаты должны полгода учиться в учебке, полгода свои навыки оттачивать, и только на второй год они готовы принять оружие. Потом целый год этого специалиста нужно шлифовать в ходе батальонных и ротных тактических учений. Да что там говорить, у нас военные летчики не летали — не было керосина. Министр обороны когда-то мечтал, чтобы наш военный летчик имел хотя бы 100 часов налета.

Я полностью согласен с утверждением, что хорошо обученные и мотивированные бойцы, грамотные командиры — это основа армии. Однако без кардинального перевооружения ни о какой реформе армии говорить нельзя. Даже американцы, имеющие безупречно подготовленных морских пехотинцев, сегодня переходят к стратегии бесконтактных войн, в основе которых лежит применение оружия, действующего на расстоянии. Мы же дискутируем по поводу тактического ракетного и оперативно-тактического оружия уже лет 10, но, к сожалению, воз и ныне там. И это происходит в стране, имеющей космические технологии «Южмаша».

Нам пока приходится рассчитывать только на собственный оборонительный комплекс. Но и его мы используем где-то на 70%, это очевидно. Раньше нам катастрофически не хватало средств. Блестящие идеи наших разработчиков, получившие высокие оценки, были реализованы лишь в качестве образцов. Эти образцы, не уступавшие мировым стандартам, были взяты на вооружение, однако их серийное производство так и не началось — государство ни копейки не вложило в подготовку и развитие.

Сегодня нам совершенно очевидно, что максимальное подавление противника происходит за счет уничтожения огневых опорных пунктов. У нас, к сожалению, была в Генштабе такая идеология: «Давайте ликвидируем артиллерийские бригады. Зачем нам артиллерия? Это вчерашний день. У нас не будет такой войны, где пригодилась бы артиллерия». Теперь, во время боевых действий, выясняется, что артиллерия — залог успеха. А у нас с ней проблемы, начиная с артиллерийских стволов, средств артиллерийской разведки, управления артиллерийским комплексом. Самое главное — где взять обученных артиллеристов? В России есть «грады», «ураганы», «смерчи». У нас, кстати, есть аналогичные системы, их нужно запустить в производство, правда, усовершенствовав, добавив им дальности.

Сейчас необходимо модернизировать самолеты и вертолеты, но мы не можем этого сделать, не хватает производственных мощностей — из-за того, что нет государственной программы реформирования оборонно-промышленного комплекса. Те же государственные программы, которые разрабатывает Минобороны, просто не выполняются. Мы завалили «Корвет», не дали воплотиться блестящей идее — оперативно-тактическому комплексу «Сапсан». Одно только наличие такого оружия сдерживания повлияло бы на ситуацию. Это был бы реальный ответ российским «искандерам», которыми они всех запугивают.

Главная проблема заключается в том, что сегодня отсутствует вертикаль управления оборонной промышленностью. Кто, например, отвечает за ГОЗ (государственный оборонный заказ. — Ред.)? На сегодняшний день это Минобороны, находящееся в ситуации, когда нужно мгновенно реагировать на вызовы времени. Потому эта выстроенная система, которая должна быть в рамках оборонного заказа, и нарушается, поскольку возникают насущные проблемы, требующие внесения изменений в оборонный заказ. При том, что в последнее время слышно много нареканий в адрес «Укроборонпрома», он имеет прочную и существенную государственную поддержку. Поверьте, они работают на пределе своих возможностей. А все нарекания, на мой взгляд, возникают потому, что все стали заниматься оборонным заказом, все стали выступать в роли критиков и экспертов в области вооружений, часто даже не представляя, о чем идет речь, как работает государственная машина, направленная на перевооружение армии.

В 2014 году ГОЗ на текущий год утвердили только 1 августа, ведь он напрямую зависит от госбюджета, а в прошлом году, как вы, очевидно, помните, государственный бюджет формировали очень долго в силу объективных причин. А ГОЗ принимают через месяц после бюджета. В этом году ГОЗ был принят в феврале. Формула «Война научит всех» сработала. Но такой опыт — плохой, он нам стоит очень дорого.

Сегодня, когда Россия перешла на новые метательные вещества, мы удивляемся, почему они подрывают наши танки. Начальник Генштаба сказал, что три четверти танков мы теряем при попадании осколочно-фугасной мины или артиллерийского боеприпаса в верхнюю полусферу, в крышу или корму танка. Мы же традиционно усиливали боковую и лобовую броню танка. Опыт войны показал, что мы были не на том пути. Опять же, война научила.

Но все не так плохо, как кажется. На сегодняшний день мы подписали контракты с предприятиями «Укроборонпрома» на 2 млрд грн. «Укроборонпром» работает день и ночь. И деньги на это дают вовремя, а раньше мы должны были 75% оборонного заказа освоить в IVквартале текущего года.

У нас сейчас разработан управляемый высокоточный боеприпас с полуактивной головкой лазерного наведения, но его производство тормозилось из-за того, что 25% комплектующих поставлялись из РФ. Эти комплектующие очень непросто заменить европейскими, но мы это делаем. Мы начали работать над тактическим ракетным вооружением, но здесь возникает масса проблем, причем банальных — финансирование.

Мы разрабатываем и производим один из лучших в мире противоударных ракетных комплексов. Покупать американские «джевеллины» с головкой самонаведения — это огромные деньги, поэтому была поставлена задача, и сегодня есть отечественные конструкторские бюро, которые ее выполняют.

Генерал Александр Стеценко, заместитель генерального директора государственного концерна «Укроборонпром»:

— Вспоминаю, что будучи заместителем министра по вооружению я много раз бывал у министра, мы решали множество вопросов, связанных с модернизацией вооружения, оборонным заказом. Тогда было много сделано для того, чтобы наш оборонно-промышленный комплекс развивался. Но это уже история. Что же сегодня? Война заставила нас понять, что было сделано за последние годы. То руководство государства, которое разграбило его и бросило на произвол судьбы, целенаправленно разрушало все, что можно было разрушить.

На сегодняшний день мы в «Укроборонпроме» разработали концепцию развития оборонно-промышленного комплекса, завершаем создание соответствующей программы. Но к этой работе почему-то не приобщается Министерство экономики, взявшее на себя функции ликвидированного Минпромполитики и даже некоторые функции Минобороны. Кто должен делать за Минэкономики его работу? Это все происходит из-за отсутствия структуры, которая координировала бы работу оборонно-промышленного комплекса страны. Сегодня главный вопрос — создание специальной правительственной комиссии и назначение ответственного. Я считаю, что им должен быть премьер-министр, а заместителем — первый вице-премьер. И чтобы именно правительственная комиссия рассматривала вопрос обеспечения ВСУ всем необходимым для выполнения поставленных перед ними задач.

Сейчас у нас техника, которая 20–30 лет стояла. Если бы вы видели, в каком состоянии она приходит на капитальный ремонт, ужаснулись бы. Минобороны говорит, что эта техника требует планового ремонта или ремонта по техническому состоянию. Но какое техническое состояние, спрашиваю я вас, если двигатели сняты, прицелов нет?!

У нас ведется статистика, сколько техники и боеприпасов отправляется на фронт. А кто-то считал, какова эффективность применения этого оружия, сколько брошенной техники осталось в зоне боевых действий? Конечно, если так с ней обращаться, ее никогда не хватит. Мы кричим: давайте еще денег на оружие! Вытаскиваем, высасываем деньги из госбюджета, а с чем мы будем жить завтра? И, наконец, кто ответит за брошенное оружие? Его же бросают десятками. А выполнило ли это оружие свою боевую задачу, сегодня этого никто не анализирует. Вот, например, есть у нас переносные противоударные ракетные комплексы «Стугна». Какова на сегодня их эффективность? Три бойца в посадке залегли, хлопнули по танку и ушли оттуда мгновенно, бросив этот комплекс, потому что их засекли. Это же высокоэффективное оружие! Сколько его уже брошено?

Когда-то, в советское время, я служил в ПВО офицером наведения. Когда мы воевали в Египте, нам говорили: «Вы можете сбить один фантом, но если обезвредите четыре зенитно-ракетных дивизиона С 125, считайте, что вы свою боевую задачу выполнили». Кто сегодня даст ответ, какова боевая задача?

А что касается «Укроборонпрома», то кто бы что ни говорил, мы делаем все возможное, чтобы обновить технику, модернизировать ее, выпустить новую, организовать импортозамещение. Сейчас нам необходимо заменить около 30 тыс. видов импортной продукции по узлам, блокам, агрегатам. На конец ноября прошлого года мы выполнили импортозамещение на 23,6%, сегодня же заменили более 30% видов импортной продукции. Для этого действует отдельная государственная программа, к которой привлекли генеральных конструкторов и ученых.

Надо развивать государственные предприятия. Сейчас у нас есть значительный дисбаланс предприятий государственной формы собственности и частной. Государственные оборонные предприятия, чтобы в тяжелые для них времена продержаться на плаву, как-то платить людям зарплату, распродали за границу и технические разработки, и документацию, и технику...

Дмитрий Уманец, генерал-лейтенант запаса, кандидат военных наук, военный эксперт:

— Проблема с личным составом, к счастью, решается — и неплохо, у нас есть замечательные учебные центры. А вот с техникой, с оружием дела не слишком хороши. А нам она необходима. Если бы США нам предоставили летальное оружие, произошло бы серьезное изменение баланса сил, чего так боится Путин. У нас пока нет высокоточного оружия, которое могло бы обезвредить ту армаду тяжелой техники, которая идет со стороны России. Ежедневно оттуда приходит не менее сотни танков. Нам нужно в первую очередь оружие, применяемое против брони — танков, БТРов.

Напугать Путина санкциями, международной изоляцией, как мы уже убедились, невозможно. Он не откажется от целей и задач, которые поставил перед собой. Он пойдет дальше. Поэтому нам нужно вооружаться до зубов и сопротивляться. Если мы начнем отступать, он пойдет дальше и дальше. Одним только языком дипломатии разговаривать с Россией нет смысла. Надо вести диалог, подкрепляя дипломатию языком силы. Собственно, так же, как это делают они. С одной стороны у них есть Лавров, который что-то там говорит, а с другой — российская армия, которая вытесняет нас с нашей же территории.

Если бы мы за один бой уничтожали не один танк и полтора сепаратиста, как хвастается пресс-центр АТО, а 300 танков и 10 тыс. живой силы противника, то, скорее всего, Путин задумался бы, стоит ли ему продолжать войну.

Мы со своей развалившейся армией остались один на один с бандитами, которым помогает Россия — оружием, техникой, горюче-смазочными материалами, людьми, в конце концов финансами. Почему мы не имеем права просить помощи у других стран, гарантировавших нам безопасность?

Теперь по поводу «Укроборонпрома». Скажу прямо: он с самого начала был создан для того, чтобы иметь наиболее короткие коррупционные схемы, прямой доступ к оборонным предприятиям, которые были в подчинении у Минпромполитики. Это по договоренности с Януковичем сделал Саламатин (Дмитрий Саламатин, в 2010 году назначенный генеральным директором «Укрспецэкспорта», с 2011-го стал гендиректором «Укроборонпрома», а с 8 февраля по 24 декабря 2012 года занимал должность министра обороны, был членом СНБО, до 2004 года имел российское гражданство. — Ред.).

Минпромполитики уничтожили, а 50 заводов, находившихся в его распоряжении, подчинили государственному концерну «Укроборонпром». Еще 30 заводов вывели из-под Минобороны и тоже отдали этой структуре. Под нее также подвели и «Укрспецэкспорт», государственную компанию, которая еще с 1996 года занималась экспортом украинского оружия и избыточного военного имущества. «Укроборонпром» через «Укрспецэкспорт» начал продавать за границу лучшее, что было у нас на вооружении.

Да и сейчас, на мой взгляд, «Укроборонпром» не слишком беспокоится о заводах, главная его задача коммерческая — что-то продать за границу и заработать. Они до сих пор занимаются внешнеэкономическим бизнесом. А оборонные заводы варятся в собственном соку.

Куда делись десятки миллиардов, которые заработал «Укрспецэкспорт» с 1996 года? Ни копейки из тех денег, к сожалению, не было потрачено на перевооружение и модернизацию армии…

Кстати, некоторые эксперты склоняются к такому мнению: для того чтобы поставлять армии именно то, что ей необходимо, нужно перейти от импорта оружия к совместным международным проектам по производству вооружений. Это позволит загрузить украинские оборонные предприятия, которые наконец-то начнут выпускать собственную продукцию, соответствующую современным требованиям.

Озвучу еще одну мысль, которая может показаться несколько крамольной: а что если к оборонному заказу подключить современные компании частной формы собственности? Не секрет, что частные компании дают фору государственным с точки зрения профессиональной подготовки, технологий, организации труда и управления. К тому же, конкуренция с частным капиталом должна заставить неповоротливую государственную машину стать более мобильной, гибкой. Конечно, это сразу открывает новые возможности для коррупционных схем, однако их можно не только разоблачить, но и предупредить — было бы желание.