Облава как правовая политика государства

Во вторник, 6 сентября 2016 года, президент Украины, выступая с посланием к парламенту о внутреннем и внешнем положении Украины, громогласно заявил: «Что у нас есть сейчас? Облава — сознательно использую это слово, — которую ГПУ, НАБУ, СБУ и МВД устроили на коррупционеров, двигается с беспрецедентно широким охватом. Еще никогда не задерживалось или попадало под следствие такое большое количество чиновников. Я, наверное, был бы более убедительным, если бы сейчас перечислил должности, чиновников и то, что им вменяется. По объему это могло бы заменить весь текст послания».

Как поется в известной песне, жил один еврей, так он сказал не только: «Все проходит». Соломон Давидович еще говорил: «То, что будет, уже было…»

Все это уже было. Просто какой-то сплошной Бабель! Новые одесские рассказы.

— Что сказать тете Хане за облаву?

— Скажи: Беня знает за облаву.

К великому сожалению многих сограждан, нынешний гарант Конституции продолжает демонстрировать мастерство демагогии, высший пилотаж фарисейства, большой талант в области словесной эквилибристики.

Позволю себе задать прямой вопрос высочайшей особе: что означает идиоматическое выражение «попадало под следствие»? Остап Бендер попадал под лошадь. Можно попасть под трамвай. Но что значит попасть под следствие?

Мне кто-то говорил, что в ст. 62 Конституции Украины закреплен принцип презумпции невиновности, согласно которому всякое лицо считается невиновным, пока суд не постановит обвинительный приговор.

Более того, специально для тех, кто видит смысл в «облавах», напомню, что согласно ч. 5 ст. 17 УПК со всяким лицом, чья вина не была доказана судом, необходимо обращаться как с лицом невиновным, то есть никоим образом не ущемлять честь и достоинство, не нарушать гражданские права и законные интересы.

А то, что, по словам Петра Алексеевича, «им вменяется», можно засунуть в… архив. Потому что вся эта словесная шелуха не имеет никаких юридических последствий.

Пусть лучше президент расскажет нам о количестве обвинительных приговоров суда, о назначенных мерах наказания в соотношении с тем, что просил прокурор, либо с тем, что, как он говорил с трибуны парламента, — им «вменялось».

Зачем далеко ходить за примерами. Возьмем Геннадия Корбана. Послушать глашатаев ГПУ, так его надо было посадить лет на 15 минимум. А как почитаешь приговор Кировского районного суда города Днепропетровска по делу №203/1161/16-к от 21 марта 2016 года, так три года условно по согласованию с прокурором.

Золотом Ставицкого уж так трясли перед телекамерами на брифинге, уж так щеки надували. И что? Где Ставицкий? Где приговор суда?

В отношении Ефремова наш худрук ГПУ как говорил? Мол, если не даст признательные показания, то я его буду обвинять по самым страшным статьям Уголовного кодекса, которые только могут вообразить себе сограждане… Это по каким таким статьям? За изнасилование, что ли? Это — яркий пример того, что подразумевается под словом «вменялось»…

Пока что наиболее колоритным эпизодом объявленной главой государства облавы можно назвать стычку между гвардейцами ГПУ и мушкетерами НАБУ, в результате которой одному прокурору «натыкали в бубен», а двое набушников скоротали вечер в подвале для vip-свидетелей в компании прокурорских следователей…

Андрей Макаревич поет: «Давайте делать паузы в словах…». Не получается. У нас — играй гармонь! Праздник фарисейства.

Например, в своем послании парламенту Петр Порошенко заявил, что избежать повышения коммунальных тарифов было нельзя. «Я понимаю всех и каждого, кому этими шагами сделано больно, но, поверьте, если бы мы их не сделали, было бы еще хуже, была бы экономическая катастрофа и полный социальный коллапс», — добавил Порошенко.

Это кому было бы хуже? Ему, что ли? Или бабушке, у которой пенсия две тысячи гривен, из которых половину надо отдать за коммуналку?

Ограбили народ, обокрали, отняли последнюю рубашку, и еще юродствуют, что могло бы быть хуже? Хуже — уже некуда! Только на кладбище…

«Беня говорит мало, но он говорит смачно. Он говорит мало, но хочется, чтобы он сказал еще что-нибудь…», — писал Бабель.

Петр Алексеевич говорит много и попусту.

И хочется, чтобы он чаще делал паузы в словах. А лучше — просто помолчал…