Спецпредставитель ООН: Незаконные вооруженные формирования должны быть распущены и разоружены

Из заявления специального докладчика ООН Кристофа Хайнса по результатам визита в Украину (неофициальный перевод). 

Я совершил официальный визит в Украину с 8 по 18 сентября 2015 года. Целью визита было изучение состояния защиты права на жизнь в Украине, а также мер, предпринимаемых для предупреждения противозаконных убийств и обеспечения ответственности, правосудия и возмещения в таких случаях. Во время визита у меня была возможность проводить встречи в Киеве, а также посетить Запорожье, Мариуполь, Донецк, Краматорск, Харьков и Одессу.

В ответ на насилие на востоке правительство начало, как оно это называет, антитеррористическую операцию, направленную на восстановление контроля над двумя областями. Однако несмотря на ее классификацию как антитеррористической операции, существуют объективные критерии вооруженного конфликта. Квалификация конфликта как антитеррористической операции привела к значительной путанице как со стороны наблюдателей и мониторов, так, в некоторых случаях, и среди самих участников по поводу того, кто в правительстве руководит этой войной. Это может привести к неопределенности в части ответственности.

Среди комплекса мероприятий по выполнению Минских соглашений есть предложение об амнистии путем введения в силу закона, которым запрещалось бы преследование и наказание в связи с событиями, имевшими место в восточной части Донбасса. Поддерживая меры, направленные на деэскалацию напряженности, я обеспокоен, что такое законодательство может способствовать установлению безнаказанности за тяжкие нарушения прав человека всеми сторонами. Любая разработанная амнистия должна толковаться таким образом, чтобы не освобождать от ответственности по крайней мере за международные преступления, такие, как военные преступления и преступления против человечности.

Украина обязалась признать юрисдикцию Международного уголовного суда и подписала Римский статут в 2000 году, но технические конституционные препятствия затянули его ратификацию. Я понимаю, что это препятствие будет преодолено в предложенной конституционной реформе, однако тем временем приветствую тот факт, что 8 сентября правительство направило заявление Канцелярии прокурора МУС на основании статьи 12(3) Римского статута, что дает суду специальную юрисдикцию «с целью установления, преследования и осуждения преступников и соучастников деяний, совершенных на территории Украины с 20 февраля 2014 года». Прокурор МУС подтвердил, что она откроет «предварительное производство» с целью установления, были ли удовлетворены критерии для начала расследования.

Что касается применения силы против участников акций протеста на Майдане, особенно между 18 и 20 февраля 2014 года, я обеспокоен, что более 100 человек погибли в результате стрельбы боевыми патронами в участников, вероятно, сотрудниками «Беркута» и другими правоохранителями. При этом есть сообщения об убийстве 13 сотрудников милиции. Как при любом применении огня на поражение, крайне важно быстрое, тщательное и беспристрастное расследование событий для выяснения того, что применение оружия было как необходимым, так и пропорциональным.

Я по-прежнему обеспокоен тем, что административные и личные препятствия, кажется, были введены с целью не допустить или хотя бы не поощрять семьи погибших получать статус потерпевшей стороны в суде. В то же время я крайне обеспокоен сообщениями о степени того, насколько государственные органы позволяют себе как словесное, так и физическое запугивание как семей, посещающих судебные заседания, так и судей в этих делах не только вне здания суда, но и внутри и даже в зале судебного заседания.

Лица, содержащиеся под стражей, с которыми я говорил, почти не жаловались на условия содержания в местах предварительного заключения. Однако некоторые из них сообщили о жестоком обращении на ранних этапах своего содержания под стражей. Существуют систематические жалобы на жестокое обращение со стороны агентов, которые представляются служащими СБУ, и которых собеседник определил как «неприкасаемых». Мне было очень сложно узнать от должностных лиц места, в которых такие притеснения могли иметь место, то ли в изоляторах временного содержания (ИВС) МВД, то ли в других местах. Я не смог убедиться в существовании системы по надзору, которая могла бы эффективно расследовать любые нарушения, которые могли (даже изредка) случиться, или защитить лиц, содержащихся под стражей, от них.

В то время как большинство «добровольческих батальонов» с военной точки зрения были инкорпорированы в формальные структуры Вооруженных сил или Министерства внутренних дел (Национальной гвардии или иным образом), остается небольшое количество потенциально насильственных вооруженных групп, таких, как «Правый сектор», которые, похоже, действуют по своему усмотрению благодаря большому уровню терпимости со стороны власти и с полной безнаказанностью.

Некоторые лица, с которыми я встречался, выразили обеспокоенность по поводу того, что отсутствие официальных механизмов для участников боевых действий, подлежащих демобилизации после участия в боях на востоке, может способствовать распространению такого насильственного потенциала на Украину в целом. Особое беспокойство вызывает уровень применения насилия этими группами, или, чаще, угроз насилием для оказания давления на лиц, придерживающихся другого мнения, на судебную систему и другие механизмы привлечения к ответственности.

За последние 18 месяцев конфликт очень дорого обошелся для человеческих жизней. На прошлой неделе Мониторинговая миссия ООН по правам человека в Украине (ММПЧУ) выпустила свой последний доклад о состоянии соблюдения прав человека в Украине, оценивая, что, в целом, около 8 тыс. человек были убиты и более 17 тыс. ранены в ходе боевых действий. Большинство этих смертей были вызваны обстрелами, которые, как видно, с обеих сторон имели неизбирательный характер или осуществлялись без принятия надлежащих мер для защиты гражданского населения.

Я также обеспокоен сообщениями о том, что боевые действия ведутся в том числе с применением оружия неизбирательного действия, кассетных боеприпасов и мин, включая противопехотные мины. Украина является государством — участником Конвенции о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении, которая устанавливает абсолютный запрет использования противопехотных мин — «ни при каких обстоятельствах». С беспокойством замечу, что Украина не выполнила своих обязательств по уничтожению всех запасов противопехотных мин до 1 июня 2010 года. Согласно официальным сообщениям, Украина до сих пор хранит более 5 млн противопехотных мин.

В целом, я обеспокоен мерой, до которой сообщения о конфликте инструментализируются всеми сторонами с применением механизмов, которые должны осуществлять функцию подотчетности в отношении своих собственных сил. Вместо того чтобы реагировать, расследовать или преследовать случаи неизбирательных обстрелов своими собственными вооруженными силами, каждая сторона посвящает свое время достойной похвалы детальной фиксации нарушений другой стороной с целью противостояния в национальных или международных судах.

В ходе боевых действий правительственные силы используют или недостаточно точное оружие, применение которого является неоправданным в условиях высокоурбанистической и густонаселенной гражданскими лицами зоны конфликта, или тем, что оружие с известным уровнем точности применяется за рамками или без учета надлежащих стандартных операционных процедур для прицеливания.

Более того, во время общения с соответствующими органами я не был уверен, что надлежащее расследование проводится в случае получения сообщений о жертвах среди гражданского населения. Ответ, который я получил от некоторых военных органов на вопрос, когда начинается расследование сообщений о чрезмерных жертвах среди гражданского населения, заключался в том, что такие случаи никогда не происходят, потому что существует приказ министра обороны о том, что такое не должно случаться. Отрицание того, что проблема может существовать, делает чрезвычайно сложным ее решение.

Понятны трудности, связанные с проведением расследования на территориях, находящихся вне контроля правительственных вооруженных сил, однако не может быть понимания, которое ожидалось в ходе многих моих встреч, при котором эти трудности являются причиной оспаривания самой возможности верификации потерь среди гражданского населения, вызванных обстрелами, или возможности оценки сообщений о нарушениях международного гуманитарного права. За конфликтом внимательно следят несколько международных организаций, которые публично сообщают о случаях жертв среди гражданского населения по обе стороны линии столкновения. В сочетании с записями украинских военных о применении артиллерии и возможностью связаться с семьями жертв, моргами, больницами или другими источниками установления подлинности, правительство сможет оценить ущерб, причиненный применением им артиллерии.

Проведенная таким образом оценка ущерба не всегда будет достаточно весомым доказательством для ответственности за возможные нарушения международного гуманитарного права. Однако достоверные расчеты жертв среди гражданского населения позволят вооруженным силам оценить и укрепить предупредительные меры, которые они предпринимают для уменьшения влияния обстрелов на гражданское население.

Я получил несколько сообщений о тайном содержании под стражей, в которых лица заявляют о том, что их держали под стражей в течение различных периодов времени перед тем как формально передать Пенитенциарной службе. В некоторых случаях такое первоначальное содержание под стражей имело место со стороны должностных лиц, вероятно, СБУ, в других случаях лица были задержаны членами бывших добровольческих батальонов. Существование непризнанных учреждений для тайного содержания под стражей почти полностью нивелирует эффективную работу Национального превентивного механизма секретариата омбудсмена. Жаль, что судьи и прокуроры, которым во многих случаях предоставляют абсолютно четкие и достаточно серьезные доказательства случаев жестокого обращения на этапе, когда лицо, содержащееся в заключении, предстает перед судом для формального задержания, не реагируют более серьезно для защиты его прав. Безнаказанность за такие насильственные действия, которая существует в таких условиях, четко и непосредственно угрожает праву на жизнь.

Я обеспокоен сообщениями об обнаруженных телах вблизи Макеевки Донецкой области в сентябре прошлого года. В то время как некоторые из этих тел, судя по всему, принадлежат членам вооруженных групп, погибшим в бою, некоторые, по имеющимся сообщениям, имели следы казни после задержания правительственными войсками. Хочу подчеркнуть вопрос ответственности за действия добровольческих батальонов как сейчас, когда большинство из них было формально инкорпорировано в Вооруженные силы Украины или Министерство внутренних дел Украины (в Национальную гвардию или иным образом), так и на начальных стадиях конфликта.

Я обеспокоен тем, до какой степени правительство допускает существование политически мотивированных незаконных вооруженных формирований на своей территории. Уровень сотрудничества правительства с такими незаконными вооруженными группировками с целью участия в совместных военных операциях против общего врага указывает на то, что ответственность правительства за действия членов таких группировок может быть даже более прямой. Кажется, что эти «батальоны» и незаконные вооруженные группы действуют в условиях безнаказанности частично в результате давления, которое они оказывают на прокуратуру или судебную власть, если те пытаются возбуждать дела против их членов, которых эти группы считают «патриотами».

В Украине отсутствующей стала традиция ответственности за нарушение права на жизнь или иных прав. Подход, который я слишком часто видел во время своей миссии в Украине, заключается в том, что при возбуждении вопроса о защите прав человека каждая сторона немедленно обращается к нарушениям другой. Права человека используются как инструмент, которым атакуют оппонента, а не как общая система ответственности.

Печальная правда заключается в том, что серьезные нарушения случаются на определенном этапе во всех обществах. Украина не исключение, и в определенном смысле сталкивается с уникальными вызовами. Вопрос в том, как справиться с нарушениями, которые случаются. Многие должностные лица, с которыми я встречался, в частности в СБУ, просто отрицали любые правонарушения, указывая на существование законов, соответствующих международным стандартам. При таком подходе не стоит надеяться на прогресс. Быть реалистом, открытым к восприятию факта, что нарушения существуют, — это первый шаг для их решения. Второй и решающий шаг — создание и применение механизмов ответственности для того, чтобы справиться с этими нарушениями.

Чрезвычайно важным является перемещение конфликта из застроенных зон. В этом контексте все стороны конфликта должны воздерживаться от применения оружия, не позволяющего существенной точности. Правительство Украины должно принять меры для ратификации Конвенции о кассетных боеприпасах 2008 года. Все стороны конфликта должны немедленно прекратить применение такого оружия, которое по своей природе является неизбирательным.

Все существующие незаконные добровольческие вооруженные формирования должны быть распущены и разоружены.

Необходимо установить независимую систему надзора за поведением всех, кто выполняет правоохранительные функции, сосредоточив особое внимание, в частности, на сообщениях о жестоком обращении со стороны СБУ. Этот механизм должен быть уполномочен проводить расследование подозрений о неофициальных местах содержания под стражей, включая комплексные полномочия по проведению обысков на военных объектах и объектах СБУ.

Судьи и другие должностные лица суда должны быть защищены от запугивания.