Украина в геополитическом интерьере: что стоит понимать об оппонентах и союзниках

Страстное желание отечественных руководителей прислониться к крепкому  американскому плечу представляется достаточно рациональным. Как-никак, самая мощная экономика мира и самый большой военный потенциал. Несколько иррациональными выглядят театрально-концертные зрелища наподобие «когда  наконец позвонит Байден?». Создается впечатление, что внешняя политика других стран (включая США) непременно должна исходить из представлений украинских чиновников о ее содержании. Так, будто бы каждая из стран мира не имеет собственных интересов и не руководствуется прежде всего именно ими. Возможно, такое положение обусловлен отсутствием глубокого понимания репрезентантами Украинского государства его национальных интересов?

Фундамент американо-украинских отношений

Экономические основы украинско-американской дружбы по большому счету  отсутствуют. По итогам прошлого года, объем двусторонней торговли составил всего 5,8 млрд долл. (с РФ — 7,3 млрд) и демонстрирует тенденцию к уменьшению (как, впрочем, и вся внешняя торговля Украины). Американский рынок не является первостепенным для отечественной экономики: экспорт в США составил 2,4 млрд долл. (менее 5%), тогда как в Китай — 7,1 млрд, Польшу — 3,3 млрд и даже в РФ — 2,7 млрд долл. Сальдо торговли остается отрицательным (1 млрд долл.). А о значении Украины как партнера для США (объем внешней торговли товарами и услугами даже в обвальном прошлом году все же превысил 7 трлн долл.) вообще не стоит говорить. Поэтому корни заинтересованности США в Украине находятся если не исключительно в сфере безопасности, что требуют корректного понимания соответствующих интересов партнера.

Не так давно мир мог наблюдать весьма заметную активность американцев по противодействию военным усилиям КНДР, до беспрецедентных встреч на высшемуровне. Но действительно ли северокорейский ракетно-ядерный потенциал угрожает США? Конечно же, нет! Возможность достижения тихоокеанского побережья корейскими ракетами обесценивается их малочисленностью и мощной американской противоракетной обороной (ПРО). Маловероятно и возникновение серьезной угрозы со стороны КНДР даже в более отдаленной перспективе вследствие откровенной ограниченности ресурсов.

Сегодня американцам не угрожает значительная военная опасность даже со стороны Китая, в экономике наступающего им на пятки. Красноречивое свидетельство этого — заявление Джо Байдена в апреле с.г. о распространении обязательств США по защите Японии с использованием ядерного оружия также на острова Сенкаку, которые Пекин считает своим архипелагом Дяоюйдао. Конечно, угрожать применением ядерного оружия легче несравнимо более слабым, — в КНР, по оценкам Стокгольмского института проблем мира, всего лишь 2,7% его мировых запасов. Китайцы только несколько лет назад начали разворачивать немногочисленные межконтинентальные ракеты, способные достичь территории США, что позволяет предположить их перехват средствами ПРО. Правда, такие угрозы могут иметь серьезные последствия уже в ближайшем будущем, — Китай по своим возможностям отнюдь не Северная Корея.

При этом заявлений о готовности применить ядерное оружие для защиты европейских союзников от американских высокопоставленных чиновников «почему-то» не слышно. Потому что эскалация военного конфликта с втягиванием в него России и США, которые суммарно, по данным того же Стокгольмского института, владеют 90% мировых запасов ядерного оружия, спровоцировала бы планетарную катастрофу. Защита с ядерным оружием от России означала бы готовность пожертвовать самим существованием США: РФ обладает крупнейшим в мире (47,8%) ядерным арсеналом и значительным количеством средств доставки. Настолько значительным, что даже перехват большинства ядерных боезарядов не обезопасит США от уничтожения.

Отказ от выполнения Договора о ПРО двадцать лет назад обернулся, скорее, усилением угрозы, — именно массированное использование существующих средств доставки ядерного оружия может рассматриваться как средство преодоления американской ПРО. И хотя на надежность ПРО можно, конечно, возлагать большие надежды, но на практике эту надежность никогда не проверяли, и если ожидания не оправдаются... Американский истеблишмент всегда осознавал исходящую от России угрозу, несмотря на попытки в публичных заявлениях подыскать для РФ место среди второстепенных государств или поставить ее на надлежащее место либо куда-то еще.

Конечно, Россия никак не может безнаказанно стереть США с лица планеты. Но может это сделать, в отличие от всех остальных государств. И улыбающиеся лица российских и американских лидеров, их дружеские объятия здесь ничего не значат, пока Россия сохраняет ракетно-ядерный потенциал, в значительной мере унаследованный ею от СССР. Отказ от него в одностороннем порядке представляется иллюзорным: слишком привлекательны огромные сырьевые ресурсы России, слишком большим всегда будет соблазн получить эти ресурсы за бесценок. Без мощного ракетно-ядерного потенциала РФ уже давно повторила бы судьбу Югославии.

Поэтому для США задача выживания как государства стоит следующим образом: обезвредить Россию, не спровоцировав самоуничтожение. Если ничего не делать, то скрытая угроза самому существованию Соединенных Штатов продолжит сохраняться неопределенное время, а если переусердствовать, то реальностью могут стать непоправимые последствия. Американский истеблишмент абсолютно заинтересован в недопущении второго варианта: огромное преимущество США над Россией, прежде всего в экономике, позволяет предполагать в более отдаленной перспективе результативность влияния на российские элиты (хотя бы как во времена Бориса Ельцина), зато один радиоактивный пепел с другим ни о чем не смогут договориться. Поэтому нет ничего странного в инициативах нынешнего президента США пролонгировать СНВ-III и встретиться с российским коллегой.

Объективная необходимость США в ослаблении РФ, но таким образом, чтобы не спровоцировать непосредственный вооруженный конфликт, проявляется и в избранных средствах — ползущем распространении НАТО на восток и поддержке (если не инспирировании) «цветных революций» на постсоветском пространстве. Поэтому интерес США к Украине следует рассматривать не как самоцель, а исключительно как частичку (довольно небольшую) реализации американской стратегии выживания.

Угол падения равен углу отражения  

Дискуссии о том, давали ли в свое время США какие-то формальные гарантии СССР, а затем РФ по нераспространению НАТО на восток, представляются непродуктивными, поскольку сложилась объективная реальность — распространение произошло. Обратим внимание на то, что этот процесс пошел уже в нынешнем тысячелетии, когда, по оценкам американского разведывательного сообщества, должен был начаться процесс распада РФ. По крайней мере, согласно сделанным всего двадцать лет назад прогнозам, единая Россия в границах 1991 года должна была прекратить свое существование. Поэтому распространение НАТО на восток и поддержка «цветных революций» логично отображали стремление взять под контроль уже построссийское пространство. Но не тут-то было.

В значительной степени именно «мягкое» наступление на Россию обусловило существенные изменения сначала в ее внутриполитических процессах, а затем и во внешнеполитической позиции. Проявилась вся опасность попыток не то что делить шкуру еще не убитого медведя, но и загонять его в тупик.

Изменения в российской политике не стоит связывать прежде всего или исключительно с личностью российского лидера. Специалисты по международным делам отмечают заметное изменение позиции Владимира Путина после первой президентской каденции, когда выяснилось, что коллективный Запад не собирается считаться с российскими интересами. Поэтому место заявлений о едином пространстве от Лиссабона до Владивостока заняло цитирование Александра III, считавшего единственными союзниками России армию и флот.

Всегда и везде реальная или мнимая внешняя угроза использовалась власть имущими для консолидации подвластного населения. В случае с Россией что могло быть более наглядным, чем продвижение не только границ НАТО, но и военных формирований на восток и «цветные революции» откровенно антироссийской направленности? Поэтому сторонники западных либеральных ценностей по своему влиянию мгновенно оказались на периферии электоральных симпатий россиян. Особенно активно были использованы события в Украине и роль в них иностранных государств. Поэтому, получив Украину в 2014 году, США одновременно потеряли Россию.

Сегодня призывы и заявления коллективного Запада в отношении лидеров российской оппозиции не только не могут повлиять на их судьбу, но и для большинства россиян являются убедительным доказательством вмешательства во внутренние дела РФ. Особенно красноречивым на фоне заявлений западных политиков о недопустимости вмешательства уже России во внутренние дела западных государств, прежде всего США, где тезис о таком вмешательстве стал неким модняцким трендом.

На этом фоне происходит заметная радикализация внешнеполитических усилий России. Здесь стоит обратить внимание на изменение тональности заявлений российского руководства. Три года назад в российском фильме доктринального содержания весьма категорично была озвучена недопустимость жертвовать российскими интересами даже в случае угрозы термоядерного конфликта:

«Конечно, для человечества это будет глобальная катастрофа. Для планеты это будет глобальная катастрофа тоже. Но я как гражданин нашей страны и как глава российского государства в этом случае хочу задать один вопрос: «А зачем нам нужен такой мир, если в нем не будет России?». Ни один ведущий политик Запада до сих пор не выразил своего отношения к этой позиции, что можно рассматривать как ее молчаливое восприятие.

В последние годы практически каждое послание президента РФ парламенту сопровождается сообщениями о разработке и испытании новых видов вооружения, включая и такие, которые не имеют мировых аналогов и существенно влияют на безопасность США. В частности, речь идет о ракетном комплексе «Авангард», способном успешно преодолевать существующие средства ПРО. Следует отметить и растущую сугубо военную активность РФ, которая постоянными учениями не только пытается поддержать высокий уровень боеспособности собственных Вооруженных сил, но и проявляет интерес к военным учениям потенциального противника, в частности к испытаниям средств ПРО.

Границы конфликта и его эскалации

Очень сложным является вопрос о том, что в отношениях крупных государств может считаться нападением, требующим вооруженного отпора. Можно вспомнить Карибский ядерный кризис 1962 года. Тогда США именно так расценили размещение советских ракет средней дальности с ядерными боезарядами на Кубе. Пренебрегая международным правом, на которое они любят ссылаться, американцы установили военно-морскую блокаду острова. Так что понимание суверенитета других государств было в этом случае весьма специфическим: при возникновении реальных угроз великим державам они мгновенно забывают о силе права, всецело полагаясь на право силы.

И тут есть вопрос, что может рассматриваться как пересечение допустимой черты для немедленного отпора. На Западе демократия сыграла с политиками плохую шутку, — они настолько привыкли к быстротечности собственного властного положения, что достаточно свободно разбрасываются своими заявлениями и не всегда прислушиваются к чужим. Властное положение российских руководителей значительно более устойчивое, поэтому они вряд ли будут забирать назад уже сказанные слова.

В речи при сопровождении своего послания к Федеральному собранию РФ 21 апреля с.г. российский президент заявил: «...мы сами будем определять для себя так называемые красные линии, пересечение которых для национальных интересов недопустимо». Ссылаясь на устанавливаемую Западом практику двойных стандартов в межгосударственных отношениях, тем самым заявлено, что никакие другие аргументы, кроме национальных интересов России, во внимание приниматься не будут. При этом границы возможного и невозможного слабо прогнозируемы. Существенно изменила понимание этих границ аннексия Крыма.

Главное отличие нынешней ситуации от советско-американских вооруженных конфликтов, которые велись в разных районах мира, состоит в опасности возникновения конфликта непосредственно на границах России. А об этом предельно откровенно сказано со ссылкой на уроки 1941 года, что больше на своей территории Россия войны вести не собирается.

В случае возникновения американо-российского вооруженного конфликта балансирование на грани термоядерной войны может привести в любой момент к  переходу этой грани. Реальный механизм деэскалации конфликта практически отсутствует, — слишком высок уровень взаимного недоверия. Применение двойных стандартов в международных отношениях обусловливает и отсутствиедолжного восприятия позиции партнера.

Для лучшего понимания обеспокоенности западных политиков и практического аспекта вопроса следует обратиться к возможной позиции США в гипотетическом конфликте с Россией. Здесь имеет место необоснованное увлечение подсчетом батальонов, пушек, танков и тому подобного. Сторонники Организации Североатлантического договора обычно считают, что она является неким филантропом, обеспечивающим защиту Европы. Между тем создавалась НАТО исключительно для реализации американских интересов в Европе, где после окончания Второй мировой войны исчезли и основания военного присутствия США. Соответственно, примат американских интересов может очень неожиданно проявиться в конфликтной ситуации. Это сегодня европейские политики уверенно ссылаются на статью 5 Вашингтонского договора 1949 года, рассчитывая на защиту в случае возникновения вооруженного противостояния с Россией. Хотя эскалация такого противостояния в Европе с угрозой перерастания в термоядерную катастрофу может поставить президента США перед очень непростым выбором: рискнуть мгновенным превращением в радиоактивный пепел 250–280 миллионов соотечественников или закрыть глаза на происходящее в Европе.

Поэтому отказ США отправить сразу два эсминца в Черное море в начале мая с. г. — это не столько сугубо дипломатический демарш на этапе подготовки американо-российского саммита, сколько опосредованное признание того, что даже двадцать эсминцев в Черном море не в состоянии предотвратить старт днепропетровских (!) ракет из-под Оренбурга и Красноярска, но вполне способны его спровоцировать.

Не менее красноречивый пример — прохождение эсминца «Дефендер» вблизи от берегов аннексированного Крыма, отважно «не услышавшего» предупредительных выстрелов. Но потом пришлось срочно «терять» совершенно секретные документы, что свидетельствует о некоторой испуганности британских официальных кругов совершенным, несмотря на дальнейшие громкие и смелые заявления.

Интересы США в Украине

Степень и пределы поддержки Украины со стороны США следует рассматривать в контексте реализации американских интересов по ослаблению России, но отнюдь не «победоносной войны» на взаимное уничтожение.

Независимая Украина, унаследовав от СССР мощную военную промышленность, длительное время продолжала оставаться производителем оружия для России. В нынешних условиях она утратила эту роль вместе с... военной промышленностью. Можно делать громкие заявления о возрождении авиапрома, но его уже нет и не будет. Потому что «Боинг» почему-то кооперироваться с «Антоновым» не спешит. Не нужна и космическая индустрия, — именно ее предприятия создали в свое время самые грозные из ракет, когда-то угрожавших США. Кооперация по отдельным проектам с американскими аэрокосмическими корпорациями — это не возрождение, а этап медленного умирания.

Можно кричать о создании сверхмощного украинского флота, но реальностью является то, что в независимой Украине полностью не построен ни один военный корабль. Показательна судьба введенного в эксплуатацию в 2006 году корвета «Тернополь», заложенного еще в советское время. 15 лет строили малый противолодочный корабль (по советской классификации), чтобы потерять его в 2014-м. От США Украина может получить списанные катера, но не помощь в возрождении когда-то мощного судостроения.

Причина банальна: ни один американский политик со стратегическим мышлением никогда не поспособствует восстановлению украинской военной промышленности. Если в 2019 году вполне лояльному к США президенту 73% избирателей отказали в доверии, то в будущем это может повториться. Так стоит ли полагаться на выходки украинского электората? Перефразируя известное выражение, нет украинской оборонки — нет и проблем. Кто бы ни пришел к власти в Киеве.

Это же касается и ядерного оружия. Удивляет невежество украинских политиков второго эшелона (в первом эшелоне об этом предусмотрительномолчат), озвучивающих мечты о собственном ядерном оружии. Даже если бы наэто нашлись средства (а их не хватает даже на достройку маленького корвета в Николаеве), то первые же шаги в направлении реализации подобных мечтаний немедленно разрушили бы украинско-американскую дружбу. Будапештские  меморандумы подписывались не для того, чтобы гарантировать территориальную целостность Украине, Беларуси и Казахстану, а для того, чтобы лишить их ядерных арсеналов, которыми они, впрочем, и не могли воспользоваться.

Запад добивался и частично финансировал закрытие Чернобыльской АЭС (как и Игналинской в Литве) не из-за повышенной опасности реакторов РБМК (они и сейчас успешно работают на Ленинградской, Курской и Смоленской АЭС), а потому, что эти реакторы имели двойное назначение — при внесении конструктивных изменений производить вместе с электроэнергией и оружейный плутоний. Несмотря на наличие значительных залежей урановой руды, Украина завозит ядерное топливо, — такими технологиями Запад отнюдь не собирается делиться.

Подобное положение и в сфере безопасности. Именно США приложили немало усилий для реализации проекта «Украина — анти-Россия». Именно они очень активно занимаются повышением боеспособности украинских Вооруженных сил.

Именно с их участием происходит постоянное растравление вооруженного конфликта на Донбассе. Однако при этом непосредственный объем американской военной помощи мизерный. Особенно на фоне обнародованных цифр о масштабах американских вливаний в предыдущий афганский режим (за двадцать лет из 1 трлн долл. не менее 88 млрд долл. чисто военной помощи). Значительно разрекламированное американское противодействие «Северному потоку-2» по большому счету отражает прежде всего стремление финансировать украинские расходы за счет РФ.

Правда, есть масса заявлений, резолюций, деклараций и так далее в поддержку территориальной целостности и суверенитета Украины. Но ими не заменить старое советское вооружение. Объяснить подобную сдержанность можно, конечно, оговоркой о дальнейшей судьбе предоставленного оружия.

Поучителен пример Афганистана, где американское оружие на десятки миллиардов долларов пополнило арсеналы Талибана. Но, вероятно, важнее другой фактор — нежелание идти на непосредственную конфронтацию с Россией, в том числе подпитывая военные амбиции Киева.

Угрожающие перспективы

Военно-политическая активность США в Украине вызывает растущую негативную реакцию России. Прежде всего более жесткими стали оценки событий 2013–2014 годов и роли в них США, других стран Запада. На пресс-конференции по итогам Женевского саммита российский лидер использовал такие определения, как «государственный переворот», «кровавый госпереворот». Коллективная вина за события в Украине возложена на Запад, а украинское руководство по этой модели предстает исключительно в роли марионеток. Поэтому, несмотря на то, что президент Владимир Зеленский назначает встречи своему визави в Ватикане, других экзотических местах, есть непреодолимые сомнения в том, что Кремлем такая встреча вообще предполагается.

Определенным индикатором настроений в Москве стала статья об «историческом единстве русских и украинцев». Непонимание ее функционального назначения отдельными соотечественниками проявляется в попытках подискутировать о содержании, так, как будто подписант собирается на днях или раньше защищать диссертацию на избранную тему. Между тем материал призван не что-то доказать, а что-то провозгласить, поэтому с таким же успехом можно было бы разбирать «доктрину Монро».

Для тех, кто плохо понял смысл статьи, подписант уточнил: «Да, конечно, любая страна имеет право выбирать свой путь, это не оспаривается. Но знаете, так же как любой человек, он свободный, но есть такая известная формула: свобода человека, каждого, ограничена свободой других людей. Если она вступает в противоречие со свободой другого человека, то тогда нужно подумать о каких-то ограничениях, самоограничениях. Это же касается и государств. Если мы видим, что создаются определенные угрозы, тем более угрозы в сфере безопасности, то мы, конечно, должны понять, что нам с этим делать».

Практически открытым текстом сформулировано предостережение Западу, прежде всего США. К сожалению, украинские политики, похоже, плохо его поняли.

Иллюзорные «победы в российско-украинской войне», где нет не то что Брянского, Орловского, Курского и Воронежского фронтов, но даже Крымского, где не применяются (по крайней мере с российской стороны) ни боевая авиация, ни «Искандеры» с «Калибрами», вдохновляют на весьма легкомысленное отношение к реальной угрозе. Есть откровенное непонимание того, что Запад в отношениях с крупнейшим ядерным арсеналом мира будет выражать обеспокоенность, озабоченность и так далее, но воевать за Украину он не станет в любом случае. Санкции, санкции, еще раз санкции! И это все.

В последние месяцы стало заметно, что кое-кого вдохновляют события в Нагорном Карабахе, как будто там азербайджанская армия воевала с российской, а не с армянским ополчением. Вот уже и турецкие беспилотники рассматриваются едва ли не как образцовое оружие. Зато быстро забываются уроки войны 080808. Накануне нее, в июле 2008 года, главной темой переговоров президента Грузии и госсекретаря США стало как раз урегулирование конфликтов Тбилиси с Абхазией и Южной Осетией. Тогда Кондолиза Райс выразила решительную поддержку территориальной целостности Грузии и раскритиковала политику России. Впрочем, когда всего через месяц грузинские войска отправились восстанавливать конституционный правопорядок в Южной Осетии, и стало практически неизбежным вмешательство РФ в конфликт, самые решительные действия американцев проявились в немедленной эвакуации военных советников и членов семей американского дипкорпуса. А Михаилу Саакашвили только и осталось, что жевать свой галстук...

Из событий в Афганистане, имевшем статус «главного союзника США», следует уяснить, что Украину Вашингтон может и будет использовать в своих целях, при этом не особенно щедро (в отличие от Афганистана) оказывая помощь. Но если украинское руководство не войдет, а вляпается в историю, то это будет исключительно его проблемой.

Отечественным руководителям следовало бы понять, что интересы независимой Украины и США могут не только не совпадать, но и существенно разниться. При этом некоторое дистанцирование от политики Вашингтона может обеспечить большее внимание к Украине, чем слепое следование в ее фарватере. Украина нуждается в полноценной субъектности в международных отношениях, а для этого требуется значительно более мощное государство. Между тем вопросы государственного строительства отошли на второй план. Вместо содержательной работы по наращиванию институционального потенциала государственного аппарата можно наблюдать исключительно межличностные

разборки, которые, скорее, дискредитируют, чем укрепляют государство. А кого может привлечь дискредитированное государство, которое не в состоянии обеспечить надлежащее упорядочивание общественной жизнедеятельности?