Зорислава Ромовская — об истории создания Гражданского кодекса, юридическом плагиате и холуйстве в науке

К Зориславе Ромовской «Ракурс» обратился с просьбой рассказать об истории создания Гражданского кодекса, которому совсем недавно исполнилось 15 лет. Рассказ Зориславы Васильевны получился не юбилейным и не слишком оптимистичным. Но, пожалуй, даже в наше время девальвации всего и вся и привычной бойкой торговли тем, что не должно продаваться в принципе, следует иногда вспоминать и о том, что и как было на самом деле. И как должно быть.

К сожалению, у нас не принято называть законы по именам авторов. Хотя нет сомнений: если бы такая традиция была, законы были бы более качественными. Ведь когда отвечает «коллектив авторов», на самом деле не отвечает никто. И теперь чуткие к требованиям времени деятели и те, кто к ним прибился, при подготовке законов политкорректно перешли от бездумного копирования российского законодательства зачастую к примерно такому же заимствованию европейских норм.

Был еще один вопрос, который оставался без ответа длительное время: корифеи украинской цивилистики неоднократно перед большими аудиториями называли себя авторами частей кодекса, которые, как достоверно известно, готовила профессор Ромовская. Оказалось, что переписывать историю хорошо научились не только политики, но и ученые. Конечно, не простые ученые, а, так сказать, научная элита — по крайней мере, по должностям.

Зорислава РОМОВСКАЯ:

— Работа над проектом Гражданского кодекса Украины началась в 1993 году. Распоряжением Кабмина была создана рабочая группа, председателем которой стал впоследствии министр юстиции С. Головатый, специалист в области международного публичного права, а его заместителем — А. Довгерт, который накануне защитил докторскую диссертацию по проблемам международного трудового права. То есть никто из них не был в плену теории и практики цивилистики.

Членами рабочей группы были киевские профессора Д. Боброва, Н. Кузнецова, А. Подопригора, Я. Шевченко. Львов представляли профессора В. Луць и я. Харьков — профессор А. Пушкин и кандидаты юридических наук, профессора В. Мусияка, М. Сибилев. Научным координатором был А. Пушкин. Он определял, кто и что будет писать, оценивал написанное.

Проект ГК Украины начинался тремя главами, дословно переписанными из ГК РФ.

Создавать что-то новое намеревались не все. «Зачем выделяться?» — созданный под этим лозунгом проект ГК Украины был очень похож сначала на проект ГК РФ, а впоследствии — на Гражданский кодекс РФ. Проект ГК Украины начинался тремя главами, дословно переписанными из ГК РФ. Плагиатной, слово в слово, была значительная часть книги «Обязательственное право», автором которой считалась Н. Кузнецова. Надеялись, наверное, на то, что этого «братского заимствования» никто не увидит. Никому и в голову тогда не могло прийти, что такое воровство возможно. Заимствовать мысли — это нормально. Но чтобы переписывать! Это какой был бы позор!

Написала С. Головатому протест и получила разрешение переписать эти первые три главы. «Своими» считаю главы «Сделки», «Физические лица». Разрешили мне написать книгу вторую «Личные неимущественные права» (у россиян по этому поводу — всего три статьи). Выиграла у Я. Шевченко «тендер» на написание книги «Наследственное право» и главы «Дарение».

Сегодня в Гражданском кодексе есть целых 11 глав, дословно скопированных у «старшего брата», в качестве доказательства и упрека одновременно.

Статус народного депутата (1998 год) дал мне новые возможности для борьбы за украинский Гражданский кодекс. Добилась права провести научное редактирование проекта. Внесла концептуальные изменения в «Исковую давность». По-новому была написана книга третья «Право собственности и другие вещные права», почти вся общая часть обязательственного права. Обновила многие нормы по отдельным видам договоров, в частности, в главах «Наем», «Пожизненное содержание», «Хранение». Изменения коснулись и недоговорных обязательств. Инициировала полное обновление книги «Право интеллектуальной собственности», отрицательную рецензию на которую прислал Кабмин.

К сожалению, отредактировать, обновить весь проект за короткое время было невозможно. Поэтому сегодня в ГК целых 11 глав (8‒11, 54, 61, 65, 71‒74), дословно скопированных у «старшего брата», в качестве доказательства и упрека одновременно.

«Достигла согласия с представителями регрессивных сил»

Накануне принятия проекта в третьем чтении газета «Юридический вестник Украины» (2001, №17‒23 ноября) напечатала присланное по факсу от фирмы «Салком», которой руководила Н. Кузнецова, обращение членов рабочей группы к руководителям Верховной Рады и народным депутатам. Обращение содержало следующие слова: «предоставление З. В. Ромовской права единоличного изменения проекта является беспрецедентным в деятельности рабочих групп в СНГ»; «руководствуется интуицией, а не результатами кропотливой работы»; «действует по принципу quidproquo (то есть пишет, что взбрело в голову)»; «исказила», «достигла согласия с представителями регрессивных сил». Это — как когда-то писали большевики.

Каждый народный депутат получил номер в подарок. Посмеялись, посочувствовали — и бросили в мусорную корзину. На этом все и закончилось.

29 ноября 2001 года Верховная Рада приняла Гражданский кодекс в третьем чтении и в целом (за — 277). Два месяца он скитался по коридорам парламента и наконец попал в Администрацию президента.

13 февраля 2002 года президент наложил вето. Основная причина — несогласованность Гражданского и Хозяйственного кодексов, которые были одновременно приняты Верховной Радой.

В созданную комиссию по доработке ГК и ХК меня не включили. Боялись, чтобы я не спровоцировала исключение из ГК целого ряда организационных норм, как, к примеру, о порядке создания хозяйственных обществ, компетенции общего собрания и т. п. Академик В. Мамутов называл меня «нормальным цивилистом». Мы с ним действительно могли прийти к согласию относительно четкого разграничения поля действия ГК и ХК. Но — не сложилось.

Верховная Рада приняла Гражданский кодекс 15 января 2003 года и ввела в действие 1 января 2004 года. Большинство разногласий между этими кодексами осталось.

Понятийная агрессия

К сожалению, в июне 2003 года Верховная Рада неожиданно для многих внесла изменения в ст. 190 и 316: имущественные права признаны непотребляемой вещью, а в вещественную структуру собственности введена в качестве «нового вида собственности» собственность «доверительная». Для меня это был настоящий шок, ведь право на гонорар является имуществом, а не вещью. К тому же отдельные имущественные права (право на возмещение материального ущерба, право на гонорар) можно «потребить» даже единовременной выплатой.

Теорию доверительной собственности активно пропагандировал Р. Майданик. Впрочем, особой формой собственности она не является, к собственности как категории вещного права не принадлежит. Расчет делался, видимо, на то, что в июне, накануне отпуска, народные депутаты могут принять все что угодно. И знатоков тонкостей цивилистики, которые могли бы оппонировать такой понятийной агрессии, в парламенте тогда не было.

Научная изоляция казалась невозможной

Как-то профессор А. Довгерт, который на первом этапе оценки проекта ГК был моим союзником, впоследствии спросил меня, не боюсь ли я научной изоляции. В то время я не считала это возможным.

Впрочем, несколько позже мои предложения к проекту, которые я готовила в течение последних лет, внесли в сравнительную таблицу «своего» проекта как предложения С. Головатого и других, совершенно непричастных к ГК народных депутатов. Это — для того, чтобы исключить мое имя из истории создания Гражданского кодекса. Вполне допускаю, что Сергей Петрович Головатый вообще не знал об этом.

Тучи над моей головой сгустились после подачи заявления о создании специальной парламентской комиссии для выяснения, кто, сколько и за что получил из средств, выделенных на обработку (1,5 млндолл.) и на доработку (1,3 млндолл.) проекта Гражданского кодекса. Это заявление я впоследствии отозвала, но оно открыло путь для принятия отдельного Семейного кодекса. Немного испугались, забегали, поэтому готовы были на уступки, видимо, было чего опасаться.

Впоследствии меня не включили в состав авторов первого комментария к Гражданскому кодексу. Не включили в новый состав диссертационного совета по защите диссертаций в Киевском университете.

Чтобы не раздражать оскорбленных корифеев, никто не обмолвился добрым словом о книге «Наследственное право», даже те, кто на ней построил свои диссертации и монографии.

Во многих авторефератах, в частности, о проблемах наследственного и семейного права, не упоминалось мое имя. Как-то одна аспирантка из Института государства и права рассказала о том, как научный руководитель рекомендовала ей не упоминать обо мне в диссертации. Дошло до того, что ассистентка кафедры, которой я заведовала в Академии адвокатуры, в автореферате о проблемах наследственного права не упомянула моей фамилии. Ведь она должна была защищать диссертацию в спецсовете Киевского университета, которым тогда и до сих пор (уже 30 лет) руководит Н. Кузнецова.

Остаюсь неугодной для некоторых «венценосных», поскольку являюсь носителем не слишком приятной для них информации. Да еще и огрызаюсь, когда кто-то стремится и сегодня присвоить себе чужое.

Кстати, никто не обмолвился добрым словом о книге «Наследственное право». Даже те, кто на ней построил свои диссертации и монографии. Это тоже чтобы не раздражать оскорбленных корифеев. Неслыханное холуйство в науке. Или на самом деле в псевдонауке?

К счастью, я по этому поводу не слишком переживаю, просто смешно и немного грустно. Но несмотря на все это я тихонько делаю свое дело.

Я и сейчас остаюсь неугодной для некоторых «венценосных», поскольку являюсь носителем не слишком приятной для них информации. Да еще и огрызаюсь, когда кто-то стремится и сегодня присвоить себе чужое.

Это не мой личный конфликт. Это, я бы сказала, конфликт двух мировоззрений или даже двух идеологий. К сожалению, у меня нет ни одного открытого сторонника, зато тайных, робких — хватает. Но спасибо им и за это.

Приговор судьбы

Как-то я прочла слова одной поэтессы, которая оспаривала выражение «муки творчества», считая, что тем, для кого творчество — это мука, следует немедленно браться за что-то другое. Творчество — это, безусловно, изнурительный труд. Как-то Николая Гоголя спросили, отчего в его произведениях такая блестящая речь. Он ответил: «От дыма. Пишу, курю. Опять пишу и опять курю». Читала размышления Екатерины Билокур, Ивана Марчука, Татьяны Мешковой об их понимании творчества как призвания, кармы, как приговора судьбы. Согласна с ними.

Вероятно, Гражданский кодекс Украины для меня — это тоже приговор судьбы.

Гражданский кодекс забрал у меня десять лет жизни. Я не имела и дня, чистого от мыслей. За мной постоянно «ходили» различные теоретические проблемы. Иногда ночью приходило их решение. И этот «компьютер» не могла выключить ни на минуту. Тяжело было так жить? Да нет! Это, пожалуй, как состояние беременной женщины: ей нелегко, зато ее ждет новая жизнь.

Я осознаю, что если бы не моя настойчивость, «плохой характер», «сварливость», равнодушие к богатству, благодаря чему меня нельзя было подкупить, был бы сейчас в Украине российский по содержанию, написанный на канцелярском, якобы украинском, языке Гражданский кодекс. И мало кто осознавал бы, что мы в третий раз испили «из московской чаши московского яду», упустили шанс иметь в доме свою правду.