Судьба комбатанта: убийство и ПТСР

Во вторник, 3 декабря, должно было состояться заседание Верховного суда по делу Дмитрия Балабухи, участника боевых действий, который убил своего обидчика на остановке киевской маршрутки. Заседание было перенесено из-за очередной неявки прокурора. Это непростое дело, которое следовало бы рассматривать не только с юридической точки зрения, но и с точки зрения психологии человека, прошедшего через ад войны и страдающего от ПТСР — посстравматичного стрессового расстройства.

Убийство на остановке — следствие ПТСР?

Эта история началась с дикого по своей сути случая: мужчину зарезали средь бела дня в столице на остановке маршрутного такси, на глазах толпы. Те, кто только что встал в очередь на маршрутку Киев — Прилуки, увидели лишь сцену самой расправы: к мужчине, который уже заходил в общественный транспорт, подбежал растрепанный парень, постучал его по плечу, а когда тот развернулся, всадил ему в грудь нож. Мужчина начал оседать, а парень куда-то побежал. Те же, кто стоял на остановке уже некоторое время, узнали парня, потому что видели эпизод, предшествовавший убийству.

К очереди на маршрутку подошел парень и стал где-то в 5–7 метрах от ее начала. Как он потом объяснил, не лез без очереди, только хотел спросить водителя, возьмет ли он бесплатного пассажира — участника боевых действий. Об этом он тогда сказал окружающим. Потом, уже в суде, он объяснил, что решал, как поехать домой — маршруткой или BlaBlaCar. Впрочем, даже если бы он намеревался пройти без очереди, реакция мужчины, стоявшего в той очереди среди первых, была неадекватной — мат и угрозы: «Я тебе сейчас ноги переломаю!». Когда обиженный парень ответил, что и сам может кому-то ноги переломать, мужчина подскочил к нему и начал беспощадно бить. Нападавший был немного старше парня, значительно выше и крепче.

Некоторые СМИ, ссылаясь на друзей и знакомых агрессивного мужчины, который впоследствии сам стал жертвой, писали, что между ними возник конфликт, приведший к кровавому финалу. Одни журналисты утверждали, что произошла словесная перепалка, ссора, другие — что была драка. Мол, один мужчина вежливо сделал другому замечание, что некрасиво заходить в маршрутку вне очереди, а тот в ответ его убил. Однако «замечание» было одно — о переломанных ногах, которое через несколько секунд переросло даже не в драку, а в избиение. Что подтвердили свидетели.

Что произошло на самом деле — показания свидетелей по делу об убийстве и ПТСР

В суде первой инстанции (Деснянский районный суд г. Киева) прозвучали показания свидетеля Т. Рябовол о том, что потерпевший «направился к нему (обвиняемому) и без слов нанес ему два удара в голову, от которых тот упал, а когда поднялся, пострадавший еще нанес ему несколько ударов в голову, в висок справа и слева. От ударов у него слетела шапка. Он стал убегать, потерпевший нанес ему еще удары в спину».

Такую же версию событий, что инициатором конфликта был потерпевший, который от угроз мгновенно перешел к избиению, — озвучила на суде и свидетель В. Главатая. Эти показания зафиксированы в журнале судебного заседания от 3 августа 2018 года, однако в текст приговора они почему-то не вошли. Показания, которые расставляют в этом деле акценты и могут полностью изменить видение ситуации, были проигнорированы.

Зато в текст приговора вошли показания жены потерпевшего и его подруги, которые видели только момент убийства, потому что во время избиения отходили покупать цветы, и неуверенные замечания такого рода: «К очереди подошел обвиняемый, который, как всем показалось, хотел зайти в маршрутку без очереди. Пострадавший сделал ему замечание, сказал, что здесь очередь. Между ними возник сначала словесный конфликт, потерпевший, шутя, сказал, что поломает ноги тому, кто зайдет без очереди. Потом они начали драться». Другая свидетель находилась в 50 метрах от места событий, стояла в очереди на другую маршрутку, и видела только, что подрались какие-то ребята, а спустя 20 минут подъехала скорая.

Всего суд допросил лишь восьмерых из 15 заявленных стороной обвинения свидетелей, в том числе двух полицейских, задержавших обвиняемого, фельдшера скорой помощи и кассиршу из супермаркета, которая выбила чек при покупке ножа. Одно из заседаний по делу (13 сентября 2018 года) вообще проходило в отсутствие защитника обвиняемого.

Разные взгляды на убийство: мораль и юриспруденция vs ПТСР

Обычно суд, рассматривая дела об убийстве, тщательно исследует личность и мотивы преступника. Личность и мотивы жертвы остаются вне рассмотрения. Но что могло так разозлить потерпевшего Руслана Юрченко — шеф-повара и члена клуба спортивного рукопашного боя, что он начал оскорблять и бить более слабого физически незнакомца? То, что парень имеет особые льготы как участник боевых действий? То, что хочет отобрать право первым зайти в маршрутку? Просто распустил руки, чтобы выпустить пар? Об этом мы уже не узнаем. Не очень хочется поливать потерпевшего, тем более, это наши не особо справедливые и достоверные предположения...

Избитый, униженный, в куртке с порванным капюшоном, парень — 28-летний военнослужащий 72-й ОМБ, младший лейтенант Дмитрий Балабуха убежал от преследователя. Однако вскоре вернулся. Уже с кухонным ножом, который купил в ближайшем супермаркете. Об этом трагическом случае, произошедшем 10 февраля 2018 года, уже неоднократно писали СМИ. Сначала это была новость в криминальных хрониках, потом — судебные репортажи. К совершенному преступлению подходили с привычными для всех нас мерками, обсуждали с точки зрения морали и юриспруденции, но не пытались понять мотивы убийства с точки зрения психологии человека, прошедшего через ад войны и страдающего от ПТСР — посттравматического стрессового расстройства.

Война поляризует сознание, там не бывает нюансов и полутонов, весь мир делится на черное и белое, своих и чужих, друзей и врагов. Попадая в ее устье, ты должен принять эти правила, иначе не выжить. Не выживешь ты, не выживут твои собратья, не выживет и что-то гораздо больше вас — Родина. Эти правила настолько глубоко откладываются в твоей голове, что и в мирной жизни ты начинаешь действовать согласно им. Война навсегда меняет мировоззрение. Воевавший человек никогда не будет таким, как прежде. Это и есть ПТСР, от которого страдает большинство участников боевых действий.

Дмитрий Балабуха попал на войну в 2015-м, когда ему было 25 лет. Война сделала из интеллигентного менеджера банка танкиста и настоящего воина: за два года он стал офицером и командиром взвода. В 2017 году Дмитрий был ранен в голову и долгое время лечился по госпиталям. Мог бы демобилизоваться, но решил продолжать военную службу по контракту в 72-й ОМБ, несмотря на то, что его признали ограниченно годным к военной службе в военное время. В память об ожесточенных боях на востоке Украины у него осталось несколько боевых наград и акриловая пластина в голове, заменившая разбитые снарядом кости черепа.

ПТСР и проблема психических расстройств у комбатантов

17‒19 апреля 2019 года в Киеве проходила седьмая ежегодная международная научная конференция по психиатрии, на которой поднималась в том числе и острая проблема социально-психологической дезадаптации участников боевых действий, проблема ПТСР. Доцент и завуч кафедры психиатрии, наркологии и психотерапии Винницкого национального медуниверситета им. Пирогова, директор Центра психодиагностики и психокоррекции дезадаптационных и кризисных состояний, кандидат медицинских наук Наталия Рациборинская-Полякова представила доклад «Социальный дрейф: клинические предпосылки, проявления, система госпитального и постгоспитального лечения». В докладе были обнародованы результаты исследования, проведенного Центром совместно с другими медицинскими и научными учреждениями.

В исследовании, имевшем целью изучить состояние психики участников боевых действий, приняли добровольное участие мужчины в возрасте от 20 до 58 лет, которые проходили стационарное лечение в связи с боевыми ранениями или обострением соматической патологии. Как показало исследование, только у 2% комбатантов не были обнаружены психические расстройства. У остальных 98% были психические расстройства различного генеза: у 65% обследованных выявлены нарушения органического происхождения, то есть связанные с ранением головы или контузией, у 33% такие расстройства носили психогенный характер, то есть были получены исключительно путем психотравмы.

Среди приобретенных психических расстройств органического происхождения первое место занимает эмоционально-лабильное расстройство (астенический синдром), который был выявлен почти у 77% обследуемых. Далее идет постконтузионный синдром, легкие когнитивные, аффективные и тревожные расстройства. Основным психическим расстройством психогенного характера оказались генерализованные тревожные расстройства, в частности — тревожная и депрессивная реакция, обусловленная расстройством адаптации.

У 75% была выявлена дисфория — плохое настроение (злобный аффект), сопровождавшееся чувством подавленности, озлобленностью, нервозностью, беспричинной агрессией, мрачностью, тоской, недовольством окружающими людьми и обстоятельствами, различными фобиями. 

Проявления ПТСР  могли быть разными: от беспричинной злобы, язвительности и брюзжания до галлюцинаций и нарушения двигательной активности в тяжелых случаях.

90% обследованных жаловались на нарушение социального функционирования, прежде всего на невозможность работать на той же работе, что и до участия в боевых действиях (67%), частые конфликтные ситуации в семье, чувство фрустрации, невозможность найти себя, свое место, неспособность адаптироваться в мирной жизни. У 40,5% обнаружена склонность к употреблению психоактивных веществ, которая возникла впервые или значительно усилилась...

Между войной и миром

Комбатант, попавший из мира войны в мирное окружение, может вечно находиться в состоянии недовольства «неправильным» окружающим миром, спиться или даже покончить с собой, а может постепенно адаптироваться, начать жить обычной жизнью. Но даже у того, кто якобы адаптировался к мирной жизни, бывают моменты, когда он в своем сознании вновь возвращается на войну, где есть только ты и враг. Враг, которого надо уничтожить, чтобы выжить самому. В какой-то момент срабатывает переключатель в голове, на некоторое время погружающий человека в измененное состояние сознания, в психоз. Это также является проявлением ПТСР.

Дмитрий не употреблял наркотики, не злоупотреблял алкоголем и, в отличие от многих комбатантов, не демонстрировал вечное недовольство жизнью. Все знакомые характеризуют его как спокойного, уравновешенного, доброго человека. Однако сказать, что Дмитрий адаптировался к мирной жизни, нельзя: он так и не смог уйти из армии и работать по своей гражданской специальности, страдал как минимум от астенического расстройства.

Вполне вероятно, что триггером — спусковым крючком для погружения в измененное состояние сознания — для Дмитрия была именно ситуация конфликта, сопровождавшаяся атакой сильного противника и ударами по голове. А порванный капюшон мог в его сознании ассоциироваться с пережитым ранением головы. Это если говорить исключительно о психотравме,  ПТСР, и не касаться органических причин психоза. Ведь травмированный снарядом мозг Дмитрия безусловно был ретравматизирован в результате значительного физического воздействия — ударов кулаком в голову. Согласно показаниям очевидцев, противник наносил ему удары в том числе и в височную кость, которая была переломана снарядом.

Из медицинских материалов уголовного производства: «30.07.2017 г. при ведении огня из пушки подэкспертный получил открытую черепно-мозговую травму с ушибом головного мозга средней степени тяжести с формированием контузионного очага правой лобной доли, инверсионным переломом теменной кости справа. С 12.09.2017 г. по 29.09.2017 г. стационарно лечился в нейрохирургическом отделении НВМКЦ «Главный военный клинический госпиталь», где ему была проведена нейрохирургическая операция «ликвидация вдавленного перелома правой височной кости, пластика дефекта костей черепа протакрилом». 23.11.2017 г. признан ограниченно пригодным к военной службе».

На запрос адвокатов Дмитрия Марии Островской и Натальи Фещик из медицинской части №91 Менской исправительной колонии пришла справка о состоянии его здоровья. Цитируем: «За время пребывания в учреждении Д. Балабуха неоднократно обращался за помощью к медицинским работникам медицинской части №91 и проходил стационарное лечение в МОБ при ИК №85 в Киевской области. Стоит на диспансерном учете по поводу таких заболеваний. Диагноз: отдаленные последствия перенесенной (30.07.2017 г.) ЧМТ, вдавленный перелом правой височной кости, астенический синдром, симптоматическая артериальная гипертензия I ст. 19.09.2019 г. Д. Балабухе была установлена третья группа инвалидности».

УБД — заложники слепого государства

Напрашивается закономерный вопрос: была ли проведена профессиональная экспертиза, которая установила бы, в каком психическом состоянии находился обвиняемый в момент совершения убийства? На этот вопрос адвокат Мария Островская ответила:

«И да, и нет. То есть комплексная психолого-психиатрическая экспертиза была проведена, но при существенных нарушениях закона. Вместо обращения за доверенностью к следственному судье, следователь назначил экспертизу собственным постановлением, проявив процессуальную самодеятельность и самонадеянность. К тому же не задал специалистам четких вопросов, ответы на которые должны были бы прояснить наличие или отсутствие состояния сильного душевного волнения. Таким образом, результаты экспертизы не могли считаться допустимыми доказательствами. Однако они положены в основу решений судов первой и апелляционной инстанций, которые теперь должен исправить Верховный суд. Собственно, как и все остальные экспертизы, проведенные на стадии досудебного расследования без участия следственного судьи: молекулярно-генетическая, криминалистическая экспертиза оружия, медицинская экспертиза трупа. Более того, норма ст. 116 УК за время рассмотрения дела изменилась и стала еще более применима к фактическим обстоятельствам дела, чем ст. 115 УК, а прокуроры по сей день используют старую редакцию кодекса. Таким образом, вырисовываются и очевидные проблемы в надлежащей квалификации преступления».

Адвокат Наталья Фещик добавила, что были и другие нарушения в деле: проведение следственных действий и судебных заседаний в отсутствие защитников, недопустимый личный обыск подозреваемого, квалифицированный как осмотр места происшествия, изъятие холодного оружия и т. п.

Из выводов эксперта-психолога от 15 мая 2018 года следует, что «анализ личностных свойств по результатам проведения обследования, с учетом предоставленных материалов производства позволяет определить такие характерологические черты: активность, экстравертированность, коммуникабельность, вежливость в контактах, уязвимое самолюбие, развитое чувство достоинства, эмоциональная лабильность, склонность к реакциям волнения и эмоционального напряжения в субъективно сложных ситуациях, достаточный волевой самоконтроль, развитый волевой радикал, повышенная старательность, обязательность, ответственность, целеустремленность, самостоятельность, уверенность в себе, лидерские качества. Интересы патриотического, профессионального, семейного направления, развитое чувство ответственности за страну, положительные социальные установки деятельности», «во время совершения преступления подэкспертный не находился в состоянии физиологического аффекта», «квалификация состояния сильного душевного волнения не входит в компетенцию экспертов».

Эксперт-психиатр, в свою очередь, ответил, что Дмитрий Балабуха на момент совершения преступления «не страдал устойчивым хроническим психическим расстройством, временным расстройством психической деятельности; проявлял признаки органического поражения головного мозга травматического генезиса; мог осознавать свои действия и управлять ими».

ПТСР — обычный подход не работает

Что на месте Дмитрия, став жертвой избиения, сделал бы обычный человек с полностью мирным бэкграундом? Кто-то пошел бы плакать куда глаза глядят, а потом, возможно, долго ходил бы к психотерапевту. Кто-то вызвал бы полицию, написал заявление, снял побои, и тогда сидеть за решеткой пришлось бы ныне покойному Руслану Юрченко. Это был бы наилучший вариант для всех. Но с агрессией потерпевшего столкнулся человек, для которого граница между миром и войной оказалась слишком тонкой и хрупкой. Обычный подход к определению аффективного состояния здесь не работает, как и не работает обычное «гражданское» определение вменяемости или невменяемости.

«Вот если бы он сразу ударил нападающего ножом, то это могло бы свидетельствовать об аффективном состоянии. Он даже мог избежать наказания, если бы убил его сразу во время нападения, применив нож для самообороны. А так выходит, что убийство было совершено с холодной рассудительностью и еще и спланировано, поскольку убийца пошел покупать нож в магазин», — рассуждает рядовой следователь/прокурор/судья. Кстати, прокуратура не удовлетворилась основной составляющей приговора суда первой инстанции — девять лет тюрьмы, потому что считала, что убийце надо присудить не менее 12 лет. Позже апелляционный суд уменьшил срок до восьми лет и вернул осужденному офицерское звание, которого его лишил суд первой инстанции.

И никто не учитывает, что именно в момент совершения преступления Дмитрий Балабуха уже некоторое время находился в состоянии измененного сознания. Потому что проблема посттравматического стрессового расстройства — ПТСР, которая есть практически у всех участников боевых действий, до сих пор никак не выйдет из социально-медицинской плоскости в плоскость юридическую.

Показательно, что на второй день после этого ужасного инцидента с участием военного главный военный прокурор Анатолий Матиос написал на своей фейсбук-странице: «Неужели наш вечно временный министр здравоохранения и народные избранники не видят, что военные страдают от посттравматического синдрома в результате боевых действий? Неужели за четыре года почти войны нельзя найти средства и разработать программы для реабилитации тех, кто вернулся из АТО? Раньше «устрашающим стимулом» что-то делать для социальной и медицинской защиты военных была военная прокуратура. Теперь по закону — никто!». Он назвал убийство «последствиями войны, в отношении которых государство слепо».

Впрочем, именно медицинская сфера хоть что-то делала для реабилитации участников боевых действий, страдающих от ПТСР. Кое-что делали ученые, различные общественные организации и волонтеры. Но все их усилия должны быть объединены, нужна мощная общегосударственная программа психологической реабилитации воинов, которой пока что нет. Во всяком случае, реально действующей. В Украине существует даже профильное министерство по делам ветеранов. Возможно, оно должно объединить и довести до эффективного результата начальные шаги по восстановлению психологического баланса ветеранов. Мы можем сколько угодно закрывать глаза на проблему, но от этого она не исчезнет.

Надежды на Верховный суд

Убийство — это всегда страшное и трагическое событие. Это крайняя степень противостояния агрессора и жертвы, в результате которого один человек исчезает навсегда, оставляя после себя скорбящих родных и незаконченные дела, а другой, получив ярлык убийцы, становится изгоем общества. Потому что симпатии общества всегда на стороне жертвы. И это, в конце концов, правильно, ведь человечеству нужны не только правовые, но и моральные нормы — те границы, которые не дают агрессии выплеснуться в сплошной Армагеддон. Однако есть случаи, когда агрессор и жертва на мгновение меняются местами, но мгновение оказывается роковым — жертва убивает агрессора, чтобы защитить свою жизнь или свое человеческое достоинство.

Дмитрий Балабуха отбывает наказание в исправительной колонии. Ему предстоит уплатить немалую сумму жене и детям Руслана Юрченко: 81 299,46 грн в качестве компенсации расходов на похороны и 150 000 грн в качестве возмещения морального вреда — жене; по 200 000 грн каждому из двух малолетних детей и ежемесячные алименты в размере 1300 грн на каждого ребенка. Кстати, адвокаты Дмитрия в кассационной жалобе сознательно не затронули вопросы возмещения вреда и назначенных судами сумм, акцентировав внимание на целом спектре существенных процессуальных нарушений. Возможно, потому, что эти вопросы находятся в другой, нравственной плоскости, ведь потерпевшие — это целая семья, которая в любом случае вправе требовать компенсации за летальный исход конфликта. Хотя не исключено, что частично ответственность за действия Дмитрия справедливо было бы понести государству, которое неохотно занимается последствиями ПТСР у военных.

Дополнительно Балабуха должен оплатить процессуальные издержки в сумме 60 878 грн в доход государства. Его семья и защитники надеются, что приговор пересмотрит Верховный суд и все же учтет состояние психики осужденного, недопустимые доказательства и направит дело на новое рассмотрение для переквалификации преступления со ст. 115 УК (умышленное убийство) на ст. 116 УК (умышленное убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения).